– За исключением одного… – грустно заметила мать.
– Это не больше чем намек, высказанный епископом Тарбским… Но мы же знаем, что это не так, – графиня снова запнулась, глядя на меня, – ничего особенного. Просто король…
– Просто ему нужны сыновья, – продолжила мать.
– Он во всеуслышание заявил, что, если бы ему пришлось жениться вновь и он не счел бы это грехом, он женился бы только на вас.
– Слова, – с горечью произнесла моя мать, – слова, призванные скрыть правду.
Они долго сидели молча.
– Но ведь они ничего не решили, – сказала наконец графиня, оживившись.
– Полагаю, король весьма ими разочарован. Он очень надеялся, что вопрос будет решен.
Графиня взяла руку королевы и крепко сжала.
– Этого не будет. В церкви есть хорошие люди, и они не допустят этого… Народ – тоже.
– Боюсь, что вы недооцениваете ту решимость, с какой король взялся за дело.
Затаив дыхание, я наблюдала за ними. Мне стало ясно, что развод затянется надолго.
* * *
Посол Испании прибыл в Гринвич и попросил аудиенции у королевы. Они долго беседовали. Узнать мне ничего не удалось, так как графиня ходила с отсутствующим видом и подступиться к ней было невозможно. Мне было обидно, что они по-прежнему считают меня ребенком, в то время как на карту поставлено мое будущее. Все равно ведь рано или поздно я обо всем узнаю!
Узнала же я, что сказал епископ Тарбский, – все секреты во дворце быстро становились известны. А он еще во время торжеств по случаю приезда французов выразил сомнение – если брак короля признают недействительным, то не бросит ли это тень на принцессу, и что скажет король Франции, который был готов женить своего сына на принцессе Уэльской, наследнице английского престола, а не на незаконнорожденной дочери короля.
Генри Фитцрой тоже был незаконнорожденным.
Так, дело о законности брака родителей непосредственным образом затрагивало мои интересы. Причем многие, в том числе и отец, не встали на мою защиту.
Отец, боявшийся Божией кары за греховное сожительство с вдовой брата, мог бы согласиться с мнением уважаемого всеми епископа Рочестерского. Но не захотел.
На то у него были свои причины.
Именно тогда я впервые услышала имя Анны Болейн.
* * *
А тем временем в Европе произошло событие, потрясшее весь христианский мир. Священный город был разграблен солдатами. Римские святыни были поруганы. Даже в страшном сне такое не могло бы присниться. Подробности я узнала от Реджинальда.
– В истории, пожалуй, не было подобной трагедии, – сокрушался он, – это совершили солдаты Бурбона под водительством одного из его коннетаблей.
