– Как же это все омерзительно!
– Ничего не поделаешь. Так управляют государствами.
– Я никогда не буду править такими методами.
Графиня ласково улыбнулась.
– Уверена, вы будете править мудро и справедливо. Ну а сейчас надо просто хладнокровно воспринять это известие. Готова поклясться, что помолвка не будет иметь продолжения. Есть еще один момент во всей этой истории – по условиям Мадридского соглашения Франциск должен жениться на сестре Карла – Элеоноре. Он связан по рукам и ногам, так как отдал сыновей в заложники.
– А сколько лет французскому королю?
– Скоро – тридцать два.
При этом графиня не упомянула о том, что было широко известно, – большая часть его жизни прошла в излишествах и распутстве, поэтому он выглядел много старше своих лет. А попав в тюрьму, заболел и чуть не умер, но его выходила Маргерит, родная сестра, специально приехавшая в Мадрид ухаживать за братом.
Я с содроганием думала о Франциске, представляя его чудовищем, порождением сатаны. Говорили, что похоть его была ненасытна – он не пропускал ни одной юбки. Неужели и вправду отец решил бросить ему меня на съедение?
Не успела я прийти в себя, потеряв моего обожаемого императора, как ко мне уже потянулись лапы этого монстра!
Что ж, говорила я себе, таков, видно, удел всех принцесс королевской крови – ими можно распоряжаться так, как того требуют интересы государства. А я едва лишь начала в чем-то разбираться, на какое-то время почувствовав себя королевой… И тут же меня вернули к суровой действительности, дав понять, что я – всего лишь женщина, подвластная королю.
Со страхом ждала я посланцев короля, которые повезут меня во дворец, где обручат с ненавистным Франциском.
* * *
Шли дни, но никто не приезжал. Графиня меня успокаивала – столь абсурдное предложение вряд ли возымеет последствия, и поэтому надо относиться к нему как к чисто политическому жесту.
В силу своего положения королевы в миниатюре, которое я занимала в Ладлоу, я стала больше интересоваться политикой. Меня занимали не столько события римской истории, сколько то, что сегодня происходило в Европе. Я почувствовала вкус власти и уже подумывала о том времени, когда стану править Англией. Мать постарела и не могла иметь детей, а кроме меня других наследников престола не было. Титул принцессы Уэльской и наличие собственного двора в Ладлоу придавали мне вес в собственных глазах.
Неверность императора подействовала отрезвляюще. Хватит, говорила я себе, пора покончить с романтическими иллюзиями и сказками про рыцарей. Я очень изменилась. Отныне мысль о короне не покидала меня, действуя как живительный бальзам.
