Ум в точности похож на пыль, собирающуюся на зеркале. Чем больше собирается пыли, тем менее зеркально зеркало. А если слой пыли очень толстый, как на тебе, — тогда зеркало вообще не отражает.
Каждый собирает пыль — и ты не только ее собираешь, но и цепляешься за нее; ты думаешь, что это сокровище. Прошлое ушло — зачем за него цепляться? Ты ничего не можешь с ним сделать; ты не можешь вернуться обратно, не можешь его переделать — зачем за него цепляться? Это не сокровище. И если ты цепляешься за прошлое и думаешь, что это сокровище, конечно, твоему уму захочется переживать его снова и снова в будущем. Твое будущее не может быть ничем другим, кроме как твоим видоизмененным прошлым — немного более рафинированным, немного более украшенным, но оно будет прежним, потому что ум не может думать о неизвестном. Ум может только проецировать известное — то, что ты знаешь.
Ты влюбляешься в женщину, и эта женщина умирает. Как теперь тебе найти другую женщину? Другая женщина будет видоизмененной формой твоей умершей жены; это единственный способ, который тебе известен. Что бы ты ни делал в будущем, это будет не более чем продолжение прошлого. Ты можешь немного изменить его — залатать здесь и там, но главная его часть останется прежней.
Кто-то спросил Муллу Насреддина, когда он лежал на смертном одре:
— Если бы тебе снова дали жизнь, как бы ты прожил ее, Насреддин? Захотел бы ты что-нибудь изменить?
Насреддин закрыл глаза в задумчивости, в медитации, потом снова их открыл и сказал:
— Да, если бы мне снова дали жизнь, я стал бы расчесывать волосы на прямой пробор. Мне всегда этого хотелось, но мой отец всегда настаивал, чтобы я этого не делал. И когда мой отец умер, мои волосы так к этому привыкли, что я уже не мог их расчесывать на прямой пробор.
Не смейтесь! Если бы вас спросили, что бы вы сделали в новой жизни, вы внесли бы небольшие перемены, такие, как эта. Муж с немного другим носом, жена с немного другим цветом лица, больший или меньший дом — но это не более чем прямой пробор, мелочи, несущественное. По существу твоя жизнь остается прежней. Ты делал это много, много раз; по существу твоя жизнь осталась прежней. Много раз тебе давалась жизнь. Ты прожил много жизней; ты очень, очень древний. Ты не новичок на этой земле, ты старше самой земли, потому что жил и на других землях, на других планетах. Ты стар, как существование, — и именно так и должно быть, потому что ты часть его. Ты очень древний, но снова и снова повторяешь одни и те же образцы. Именно поэтому индуисты говорят о колесе рождения и смерти — «колесо», потому что оно продолжает повторяться. Это повторение: одни и те же спицы оказываются то вверху, то внизу, вверх-вниз, вверх-вниз.
