Но Еве пришлось замолчать, не докончив фразы.
- Не твое дело, - грубо оборвала ее Августова, - и нечего тут мне проповеди читать. Сама не лучше. Отовсюду повыгоняли. Уж молчи! Куда полезнее было бы, нежели нравоученьями-то заниматься, - сообща придумать, как нам раздобыть тему, хоть на полчаса.
- Шура права, давайте думать! - послышались отдельные голоса, и группа девочек сомкнулась вокруг Августовой, стараясь найти выход из неприятного положения и облегчить себе задачу на завтрашний день.
Надя Копорьева, Ева, Глухова, Зюнгейка находились тут же.
Только Катя и маленькая Струева оставались в стороне. Им как-то не по душе пришелся задуманный поступок. Впрочем, от класса они не могли да и не хотели отступать.
Это значило бы идти против правила товарищества, столь распространенного среди учащихся. И девочки прекрасно сознавали это.
Ночь… Пробило мерных одиннадцать ударов на стенных часах в коридоре, и снова наступила прежняя тишина. В маленькой, состоящей из трех комнат квартирке инспектора классов, находящейся тут же, в здании пансиона, царит та же ничем не нарушаемая тишина.
Сам Георгий Семенович еще не вернулся с затягивавшегося обычно до полуночи заседания.
Прислуга спит в крошечной кухне. Одна Надя, бодрствовавшая в этот поздний час, нервно шагает по гостиной с целой бурей в душе.
- Что же они так долго? Почему не идут?
Ее сердце стучит так громко, что девочке кажется, что она слышит его неровное сильное биение. Или это стучит маятник на часах?
В своем волнении Надя едва сознает действительность.
Уж скорее бы приходили! Скорее кончалась бы эта лютая мука ожидания!
Сама она категорически отказалась участвовать в похищении темы. Она не могла бы ни за что на свете обмануть своего любимого старенького отца. Но открыть дверь "тем", "отчаянным", Надя все же обещала после долгих колебаний и сделок с собственной совестью. Обещала также и указать им дорогу в отцовский кабинет.
Но чего же они ждут, однако? Почему медлят? Или отменили свое безумное решение? Или изобрели новый исход?
Из бледного лицо Нади, постепенно краснея, становится алым, как кумач, и с каждой минутой все сильнее и сильнее бьется неугомонное сердце.
Вдруг легкое движенье ручки у входной двери в передней оповестило девочку о приходе "заговорщиков".
- Зюнгейка? Августова? Вы? - Прежде, нежели открыть дверь, дрожащим голосом спрашивает Надя.
- Мы! Мы! Отворяй скорее, не бойся!
Дальше все происходит как во сне. Надя, открывши сначала входную дверь, потом другую, дверь отцовского кабинета, и пропустив вперед обеих посетительниц, протягивает дрожащую руку к выключателю. Маленькая комната с большими книжными шкафами освещается сразу.
