Когда вынырнул из облака, «мессеры» оказались в стороне. А его самолет уже вошел в следующее. Так и оторвался от противника.
С трудом долетел на свой аэродром — погнутые триммеры элеронов на крыльях переворачивали самолет. Двумя руками едва удавалось ему удерживать машину в горизонтальном полете. Как только приземлился, летчики окружили Бельского. Удивлялись тому, как был изрешечен его самолет и как в таком состоянии удалось дотянуть до аэродрома… Но наибольшее недоумение у всех вызывало то, что никто не заметил, когда и как он оторвался от группы.
Вдруг разговор смолк: летчики заметили приближающегося Дзусова. Бельский доложил о результатах своего участия в бою. Дзусов молча подвел летчика к хвосту самолета и спросил:
— Как называется эта часть самолета?
— Стабилизатор, — ответил Бельский, недоумевая.
— Нет! Как называется вся вместе эта часть самолета?
— Хвост, — тихо ответил тот, не понимая, почему он спрашивает его о таких элементарных вещах.
— Ага, значит, хвост! Значит, противник сидел у тебя на хвосте. Так?
— Так.
— А теперь скажи, что это нарисовано на крыльях самолета?
— Звезды.
— Нет, не звезды, а красные звезды! Вот летишь ты в небе, а наши советские люди, среди них женщины и дети, смотрят на твой самолет, на крыльях у него красные звезды, и думают: «Вот он, наш красный сокол, защитник». А ты, вместо того чтобы сбивать фашистов, подставляешь им хвост своего самолета. Какой же ты после этого истребитель?
Бельский молча слушал справедливые упреки командира. Выходило, что он не просто допустил ошибку, ослабив внимание в воздухе и оторвавшись от группы, а опозорил честь советского летчика.
Собравшись с духом, стараясь сохранить достоинство, Бельский ответил:
— Простите, товарищ командир. Я ведь уже во многих прошлых боях не допускал таких ошибок. Это будет мне памятным уроком, подобного — поверьте! не допущу…
— Ну ладно, посмотрим, — заключил Дзусов.
Это был действительно последний для него урок. Очень наглядный, убедительный. Подобных ошибок Бельский в дальнейшем не допускал.
Однако вскоре он вновь возвратился на аэродром на изрешеченном пулями самолете. Но в этот раз обстоятельства были совсем иными…
Хорошо запомнился тот туманный весенний рассвет: облачность сплошной пеленой затянуло небо, отдельные клочья ее нижней кромки, казалось, задевают крыши домов Краснодара. Как ни всматривайся в небо, нигде не увидишь просвета в облаках.
Дивизионный метеоролог Костя Кузьмин доложил летному составу: высота нижнего края облачности — шестьсот метров. Именно этот элемент погоды интересовал всех. Ведь готовились к необычному заданию — штурмовке немецкого аэродрома возле станицы Варениковской. По данным разведки, туда перебазировалась большая группа истребителей. Стараясь не выдать своего волнения (уж очень опасным было задание!), летчики шутили: Костя Кузьмин «приготовил» погоду по заказу — лучшей и не придумаешь. Действительно, низкая облачность давала летчикам возможность скрытно подойти к аэродрому противника, а в случае нужды — спрятаться в ней.
