Право выбирать напарника, как уже говорилось, предоставлялось ведущим. Сначала выбирали себе ведомых вышестоящие командиры: заместитель и помощник командира полка, потом командиры эскадрилий, их заместители, командиры звеньев, за ними — старшие летчики из числа более опытных. Они тоже получили право стать ведущими.
Большинство из них уже выбрали себе ведомых. Оставалось всего несколько старших и рядовых летчиков, а фамилию Бельского не назвал никто.
— Прошу вас, товарищ командир, разрешить взять мне в напарники сержанта Бельского, — раздался бас Дмитрия Глинки.
— А вы, сержант Бельский, согласны летать в паре с лейтенантом Глинкой? — обратился командир полка.
Волнение помешало ему ответить, как требовалось в подобных случаях. Но, наверное, и так было всем ясно, что для него это большая радость. Да Бельский был просто на седьмом небе! Еще бы, его признал сам Глинка, уже в то время известный летчик.
Сколько потом воздушных трасс прочертили они вдвоем в небе Кубани, Дона и Кавказа — их не измерить! Сколько раз судьба одного из них была в руках другого, сколько радостей, а иногда и огорчений было пережито совместно!
Бельский был учеником у своего ведущего как будто и неплохим, но иногда приносил ему неприятности, за которые сержанту хорошенько доставалось. Дмитрий Глинка отличался строгостью. Об этом знали многие. Некоторые пытались даже сочувствовать Бельскому. Но сам Бельский считал: строгость у его командира была справедливой и сочеталась всегда с глубокой человечностью, уважением к людям.
В районе Прохладной, что раскинулась на подступах к Кавказу, летчики штурмовали вражескую автоколонну. Время было под вечер. С высоты хорошо было видно, как устремляются вниз трассы от пушек и пулеметов, как вспыхивают от этого огня машины, разбегаются в стороны и прячутся в канавах вражеские солдаты. Ведущий этой группы капитан Аленин, заместитель командира полка, подал сигнал, означавший, что он начинает последнюю атаку. Каждый из летчиков после атаки должен подстроиться в группу и занять свое место в боевом порядке. Пара Глинки и Бельского была замыкающей. После выхода из атаки Глинка последовал сигналу ведущего, Бельскому же захотелось еще раз атаковать: слишком заманчивой была цель, да и в лентах пушки и пулеметов оставались боеприпасы. Когда он вышел из самовольной атаки, то сильно пожалел о допущенном легкомыслии, ибо понял, что оторвался от группы, которая вступила в бой с «мессершмиттами». Вскоре вражеские истребители заметили одинокий самолет Бельского и бросились на него с разных направлений. Много раз летчику удавалось, маневрируя, уклоняться от огненных трасс. Но все же снаряды настигли его самолет: один разворотил крыло, да так, что на большом участке его обнажились, как ребра, нервюры; второй разорвался в фюзеляже, за бронеспинкой; несколько небольших осколков попало в летчика.
