По словам Фервака, Тухачевский называл себя футуристом и только в футуризме и близком к нему дадаизме видел будущее искусства. Что не мешало ему преклоняться перед Бетховеном. Именно с «великим глухим» сравнивал Тухачевский свою Родину: «Россия похожа на этого великого и несчастного музыканта. Она еще не знает, какую симфонию подарит миру, поскольку не знает и самое себя. Она пока глуха, но увидите — в один прекрасный день все будут поражены ею…» Мечты о военных подвигах закономерно предполагали и веру в величие России — иначе страна не будет иметь сильной армии, а без мощных вооруженных сил в своем распоряжении никому еще не удавалось стать великим полководцем. Тухачевский же явно грезил о лаврах Наполеона.
Тем временем в России назревала революция. Несмотря на скудость доходившей до узников информации оттуда (только из германских газет), Тухачевский ее предчувствовал. Незадолго до февраля 1917 года он поделился с Ферваком своими мыслями о будущем российской монархии: «Вот вчера мы, русские офицеры, пили за здоровье русского императора. А быть может, этот обед был поминальным. Наш император — недалекий человек… И многим офицерам надоел нынешний режим… Однако и конституционный режим на западный манер был бы концом России. России нужна твердая, сильная власть…»
Но саму революцию и сопровождавшее ее разложение русской армии Тухачевский сначала переживал очень тяжело. Лидии Норд он признавался: «Когда я узнал о революции и прочитал в немецкой газете о начавшемся развале армии, — я взял газету, ушел в уборную, там разорвал ее в клочки и… плакал… Да, плакал. Но той же ночью мне приснился сон, что Вел. Кн. Николай Николаевич взял армию в свои руки и формирует новые части. Сон был настолько живой и правдоподобный, что я поверил ему. Тогда мысль о побеге стала совсем неотвязчивой».
Молодой подпоручик мечтал о сильной личности, которая сможет восстановить порядок в стране и армии. Но в этом качестве он рассматривал не только бывшего верховного главнокомандующего — великого князя Николая Николаевича, пользовавшегося уважением у значительной части офицеров, но смещенного Николаем II после неудач 1915 года. Видя слабость пришедшего на смену царю демократического Временного правительства, Тухачевский однажды сказал Ферваку: «Если Ленин окажется способным избавить Россию от хлама старых предрассудков и поможет ей стать независимой, свободной и сильной державой, я пойду за ним». А в другой раз еще более определенно заявил: «Я выбираю марксизм!»
