Разговор с мамой ничего не дал: будете спать вместе, или – психолог-сосед.
И Ляна смирилась.
Луна ворвалась через окно, распластавшись по полу чередой квадратов. Сегодня желтоглазая была особенно яркой. Окрашена в пронзительно оранжевый свет, она словно стремилась походить на солнце и оттого казалась нелепой и уродливой.
Обычно в такие светлые ночи Ляна сладко спала, но сейчас, наблюдая за обманщицей-луной сквозь тусклое оконное стекло, почему-то не могла сомкнуть тревожных глаз.
И тогда неслышно поднялась на кровати сестра и быстро выскользнула из-под одеяла. Руки Тина вытянула перед собой и неуверенно двинулась вперёд, как будто ослепла, и пошла к двери, и задела шкаф, и натолкнулась задом на трельяж. Ляна оцепенела от ужаса, наблюдая в изумлении, как Тина будто копирует её ночное хождение.
Вначале и Ляна поднимается вот так же, глядя, словно сквозь пелену – не понимая, сон это или явь, – и долго бесцельно блуждает по комнате.
А потом врываются через форточку сладкоголосым шлейфом звуки ночи, и манит свобода кромешной тьмы за окном. И тогда Ляна взбирается на подоконник одним движением, чтобы ринуться в ночное небо, раскинувшееся над головой таинственным покрывалом. Звёзды яркие, красивые и такие близкие, словно стеклянные игрушки на рождественской ёлке: протяни руку, щёлкни по боку, и они тут же зазвенят хрусталём…
Движения у Тины внезапно убыстрились, и вскоре она уже беспорядочно металась по комнате мелкими нечёткими шажками.
Неожиданно и резко всхлипнула оконная рама: кто-то пытался открыть её с той стороны. Ляна глазам не поверила, распознав в беснующемся на карнизе существе обнажённый силуэт вихрастой девицы с хлопающими обрывками чёрных крыльев за спиной. Стекло завизжало под острыми ногтями.
– Скорее, давай скорее! – прошипела девица, перемежая слова чудным диким фырканьем, – опоздаем, Тина… Опоздаем!!!
Ляна остервенело ущипнула себя под одеялом – больно! А Тинка вдруг перестала плутать по комнате: разом скинула всю одежду, устремилась к окну. Сложила руки рыбкой и сиганула в темноту, сверкнув на прощание пятками. Вихрастая хрипло и раскатисто рассмеялась, сделала сальто, мелькнув упругой белой попой в проёме окна, и тоже пропала в ночи.
Оцепенение сошло и Ляна, словно кошка, мягко запрыгнула на подоконник. Бельчонок, будто почуял, верный дружок – тут же оказался рядом. Проскользнул на карниз и первым выскочил на пожарную лестницу.
…Перед ней – знакомая двускатная крыша. Тонкой острой полосой стелется верхняя балка. Ляна ступает на опасный режущий край и, балансируя руками, быстро движется вперёд. Дальше – пропасть, чужая зона. Около десяти метров разделяют дома разных улиц. Интуитивно Ляна чувствовала: туда – нельзя.
