Калашников протяжно свистнул.
— То есть — уничтожить нас теперешних? — спросил Макаров.
— Не только вас, — ответил Таранцев. — Весь мир, появившийся после две тысячи первого года. Только так вы сможете оказаться в исходной точке.
— Нет уж, спасибо, — пробормотал Калашников. — Разве что вы будете очень настаивать…
— Значит, — перебил его Макаров, — мы здесь надолго? Может быть, даже навсегда?
— Совершенно верно, — кивнул Таранцев. — Скорее всего, навсегда.
— И что же нам теперь делать? — спросил Макаров, обращаясь скорее к Калашникову, нежели к Таранцеву. — В зоопарке работать, дикарями из прошлого?
— Действительно, — улыбнулся Калашников. — Я понимаю, Марат, что наше здесь появление оказалось для вас едва ли не большей неожиданностью, чем для нас с Пашей. Но когда вы нацеливали вашу машину времени на наш захолустный подвал, вы ведь наверное уже как-то представляли себе, что собираетесь делать с обнаруженными там дикарями?
Таранцев качнул головой:
— Вовсе не дикарями. Скорее, героями.
— Чего-о?! – воскликнул Макаров. — Вы нас ни с кем не путаете?!
— Нет, — спокойно ответил Таранцев. — Ваши биографии хорошо известны, ошибка исключена. Вы — те самые Павел Макаров и Артем Калашников.
— Те самые — которые? — спросил Калашников.
— Идеологи технотронной революции, — ответил Таранцев и вдруг нахмурился. — Погодите-ка… Две тысячи первый год…
— Какой еще технотронной революции? — захлопал глазами Калашников.
— Может быть, — встрял с предположением Макаров, — вы хотели сказать — ядерного православия?
— Нет, нет, — покачал головой Таранцев, — именно технотронной революции. Вот только началась она несколько позже, в две тысячи седьмом.
— А эта технотронная революция, — поинтересовался Калашников, — человечеству на пользу оказалась или во вред?
— Странно, — покачал головой Таранцев. — Рассказывать о технотронной революции Макарову и Калашникову! Вы что же, в две тысячи первом году еще совсем ничего не знали? Даже технологического императива?!
— Постойте-ка, — нахмурился Калашников. — Это, случайно, не про соответствие этики и технологии?
— Ну вот видите, — улыбнулся Таранцев. — Я же говорил, ошибка исключена. Вы — те самые!
— Я понимаю, что мы — те самые, — повысил голос Калашников. — А вот вы, господин Таранцев, похоже чего-то не понимаете! Если мы с Макаровым должны были в две тысячи седьмом технотронную революцию начать, то как же теперь мы это сделаем, если мы здесь, у вас, в две тысячи двести пятьдесят пятом застряли?! Это ж самый натуральный хроноклазм получается!
