И тут Мария, несмотря на охватившее ее возбуждение, испугалась и попыталась остановить Евгения. Взглянув на него, она обомлела: выражение его лица было точь-в-точь такое же, как у Геннадия, когда тот в день их свадьбы совокуплялся с Мишелем.
«Господи! Что я делаю?!» – ужаснулась она, вырываясь из кольца рук Евгения и сползая телом по стене вниз.
Евгений приоткрыл затуманенные страстью глаза и непонимающе посмотрел на Марию, но та уже полностью пришла в себя.
Одернув платье, она вывернулась из тесного пространства между стеной и телом Евгения и взмолилась:
– Женечка, я не могу… Прости, пожалуйста, но тебе придется уйти…
У Евгения дернулись губы, но он ничего не сказал. Постояв несколько секунд, глядя на нее и, видимо, усмиряя все еще рвущееся к ней тело, он молча развернулся и вышел в распахнутую дверь, которая, как оказалось, оставалась открытой во все время охватившего их безумия.
Захлопнув за ним дверь, Мария кинулась в ванную.
Рывком стащив с себя платье, она встала под душ и включила холодную воду.
«Какой позор! Какой стыд! Как блудливая кошка готова была отдаться первому встречному! И даже дверь не закрыли… Что же это со мной было?!» – думала Мария, пытаясь смыть с себя ледяной водой до сих пор остающиеся на теле ощущения от прикосновений рук Евгения. Они почему-то плохо смывались, расползаясь по телу горячими сполохами желания, а в низу живота появилась тянущая боль.
Опасаясь, что может простудиться, Мария сделала воду потеплее и, положив ладонь на живот, помассировала его, пытаясь снять неприятные ощущения, но неожиданно почувствовала, как ее тело откликнулось на прикосновение руки сладостным спазмом и возникновением неудержимого желания раздвинуть влажные завитки, прикрывающие ее лоно, и погрузить в него свои пальцы. Поставив одну ногу на край ванны, она скользнула пальцами в образовавшееся между ног пространство и почувствовала, что складочки ее плоти набухли и раздались в стороны, словно приглашая проникнуть между ними.
Она накрыла рукой лобок, несколько раз нажала на него серединой напряженной ладони, а потом медленно собрала в горсть всю плоть, что оказалась под ее рукой, и, сжимая ее сильнее и сильнее, опустилась на дно ванны. Разведя ноги, она откинулась на спину, продолжая крепко сжимать ладонью свою промежность.
Закрыв глаза, она прислушивалась к нарастающим ощущениям, и вдруг увидела перед собой лицо отца Кирилла. Ее рука дрогнула, взметнулась к нему навстречу и виновато упала обратно на лоно со шлепком, похожим на пощечину, вызвав при этом новую волну накатившего сладострастия. Глаза отца Кирилла неотступно смотрели на нее с легкой укоризной, и ей казалось, что они проникают в глубину ее тела. Она даже почувствовала легкое давление на лоно и решила помочь этому ощущению усилиться, несколько раз шлепнув себя ладонью между ног.
