Когда любить нельзя… | страница 40



Крестика у Марии, действительно, не было – она потеряла его, когда срывала с себя ставший ей ненавистным свадебный наряд. Выскочив тогда раздетая на площадку, благо на нее выходила дверь только ее квартиры, она скрутила платье и фату в тугой узел и сбросила их в мусоропровод. И только потом, уже в пути, не почувствовав знакомого ощущения на груди, поняла, что сорвала крестик вместе с платьем.

– Не ношу, – подтвердила Мария. – Вернее, сейчас у меня его нет, но я крещенная.

Удовлетворенно кивнув, отец Кирилл открыл маленькую коробочку, достал из нее крестик на витой золотой цепочке, и подошел к Марии. Зайдя ей за спину, он бережно отвел в сторону волосы с ее плеч и застегнул цепочку, слегка прикоснувшись к шее Марии теплыми пальцами.

Это мимолетное прикосновение взволновало ее. Она смущенно глянула через плечо на отца Кирилла, и, прошептав слова благодарности, опустила взгляд к себе на грудь – золотой крестик, украшенный мелкими рубинами, уютно устроился у нее в ложбинке между грудей.

Отец Кирилл отошел к столу, взял в руки свечи и иконку и, протянув их Марии, сказал:

– Примите от меня и эти подарки. Я привез их из самого Иерусалима, они освящены в Храме Гроба Господня. Здесь тридцать три свечи по числу прожитых лет Господом нашим Иисусом Христом на нашей многогрешной земле. А это иконка Божьей матери. И да хранит Вас Господь!

Вручив подарки Марии, он перекрестил ее.

Мария с благодарностью склонила голову и поцеловала его руку.

– Спасибо, отец Кирилл, – прошептала она, прижимая иконку и свечи к груди.

Улыбнувшись и посмотрев в ее искренние благодарные глаза, отец Кирилл вдруг наклонился и поцеловал ее в лоб, погладив при этом по волосам.

Она ошеломленно посмотрела на него и залилась румянцем.

– Гляньте на меня, чем я не молодыця! – раздался за спиной Марии голос Матрены Евлампиевны.

Повернувшись, Мария увидела старушку, которая подбоченясь, стояла на пороге кабинета с накинутым на плечи подаренным платком, почти полностью скрывавшим ее маленькую округлую фигурку.

Глаза Матрены Евлампиевны по-молодому сияли, щеки горели румянцем под цвет розам, вытканным на платке.

– Эх, кума не журыся,

Туды-сюды поверныся! -

притопнула старушка ногой в шутливом танце, и уголки повязанного на ее голове домашнего платка встрепенулись у нее надо лбом.

Мария и отец Кирилл рассмеялись.

– Вам очень к лицу! – признала Мария, довольная тем, что не прогадала с подарком. – Носите на добрую память!

– Спасибо, дитятко! – ответила Матрена Евлампиевна, и, подкатившись к Марии, поцеловала ее в щеку. – Ой, да что это я! Обед-то готов, сейчас вот только чайку заварю, и стол накрою.