До начала рабочего дня времени оставалось еще много. И Леший захотел вдруг прокатиться. Вдруг – это всегда неожиданно. Он ездит туда каждое утро. Никогда не думает, что поедет сегодня, а потом – именно вдруг! – чувствует необходимость. И едет.
Просигналив фарами дежурному у ворот гаражного кооператива, чтобы тот проснулся и опустил натянутый поперек ворот тросик, Леший выехал на улицу. Забыл, что сразу за воротами – глубокая колдобина, угодил в нее, встряхнулся, и свет фар резко колыхнулся по окнам противостоящего дома. Ничего, что кого-то и разбудит этим светом. Время подошло подниматься, господа!
Утренний город оживал сырыми улицами. Перед рассветом, как обычно, было особенно темно. Фонари светили тускло, словно низкие осенние тучи даже их накрыли. Но люди уже спешили по своим делам, уже толпились на трамвайных, троллейбусных и автобусных остановках. Леший не обращал на них внимания. Он стремился к цели. И чем ближе оказывался к выезду из жилых кварталов, тем сильнее становилось его нетерпение. Тем сложнее ему было останавливаться на красный сигнал светофора. Начали подрагивать пальцы, сжимавшие руль.
Он знал, что сейчас там нет того, что его интересует. И тем не менее снова ехал. Просто проехать мимо, просто посмотреть и ощутить сладость мести – этого уже почти достаточно. Пока – достаточно… А что будет потом, он и сам не знает. Да это и не так важно. Возможно, что потом не будет ничего. Возможно, что это больше никогда не повторится, потому что скоро все в жизни у него наладится. Он сам станет совсем другим человеком. И внутренне другим, и внешне.
Выехав на «бетонку», грязной неровной полосой уходящую в сосновый бор, Леший резко снизил скорость. В этом был элемент мазохизма. Чем медленнее он ехал, тем сильнее страдал. Именно страдал – и получал от этого наслаждение. Он снова чувствовал все то, что здесь происходило. Не переживал, а чувствовал. Но, как всегда было, скоро его начала преследовать ярость. Ярость осталась тенью воспоминаний о прошлом, о таком болезненном и беспощадном. Тенью, толкающей резко в затылок сидящего за рулем человека – да так, что машина начинала порой повиливать на мокром покрытии шоссе. Но он давно научился владеть собой. И сейчас взял себя в руки настолько, что со стороны незаметно было его состояние. Иногда он даже через силу улыбался собственным мыслям, хотя хотелось кричать и биться головой о руль.
Он проехал весь бор насквозь, миновал плотину на Шершневском водохранилище, за плотиной развернулся на площади перед рядами торговых павильончиков, резко выдохнул, как бы сбрасывая с себя напряжение последних минут, и поехал назад.
