Ей был нужен скандал, выброс эмоций. Когда можно безнаказанно говорить все, что приходит в голову. Потом будут извинения, объяснения вроде того, что «я – слабая женщина» или «я не из камня» – все это уже было не раз. Она начнет плакать, причитая, что он сделал ее жизнь серой, скучной, что она – страстная натура, которой необходим постоянный внутренний подъем, шквал эмоций. Вера изводила его своими истериками, во время которых пыталась заставить его принять ее позицию, понять и позволить жить свободно. Антон Савельевич предложил ей развестись, но тогда она выложила единственный козырь – сын. Ради него она терпела такую безрадостную жизнь почти двадцать лет, а он собирается все разрушить. Гринев был ошарашен – его милостиво терпели! Неужели эта женщина настолько глупа и неблагодарна, что способна говорить такие вещи?! Нет, она просто хочет побольнее уколоть его. Как всегда, ей это доставляет огромное наслаждение, наверное, не меньшее, чем измены, которыми она опутала их брак.
Последний скандал не выходил у Гринева из головы. Ему было так стыдно за то, что он позволил себе ответить на ее выходку, но терпеть больше не было сил. Он и так ретировался в свой кабинет, попытавшись таким образом избежать очередного выяснения отношений.
– Не смей осуждать меня, Антон! Ты ничем не лучше меня. Ты сразу найдешь утешение в объятиях какой-нибудь блондиночки без мозгов. Тебе ведь нужно постоянное восхищение. А чем, чем, скажи, восхищаться? Чего ты добился в жизни?! Ты ни на что не способен – ни на то, чтобы сделать меня счастливой, ни на то, чтобы избавить меня от этой гнусности! Ударь, накричи, хоть что-нибудь! – Вера исступленно кричала под дверью его кабинета. Она словно забыла о том, что в соседней комнате сын, а на кухне – свекровь. Что ее поведение никак не вяжется с образом заботливой матери, готовой на любые жертвы ради ребенка. – Ты смог искалечить мою жизнь! Это единственное, что тебе удалось. Открой дверь. Я хочу посмотреть тебе в глаза!
– Посмотри, – неожиданно распахнув дверь, произнес Гринев. Она увидела в его взгляде что-то, заставившее ее отступить на несколько шагов назад. – Не кричи. Я и пальцем не прикоснусь к тебе, слышишь?! Ты не заставишь меня совершить еще одну ошибку! Но еще одна такая сцена, и я отвезу тебя с вещами к родителям в столицу. В эту бурлящую жизнь, которой тебе так не хватает!
– Ты не смеешь выгонять меня из собственного дома!
– Я старомодный мужчина. Я тебя сюда привел – я и вышвырну. Не доводи до греха. Ты же говоришь, что мы должны быть вместе ради сына? – перейдя на шепот, продолжал Гринев. Он едва нашел в себе силы говорить спокойно. – Я согласился, но без спектаклей. Поставим точку: я плохой муж, плохой любовник, никчемный с профессиональной стороны. Думай так, если угодно. Позволь же мне остаться хорошим отцом. Оставь меня в покое и делай что хочешь, но без показухи.
