– Я давно не в юморе, Тарас.
– Тогда я не смогу тебе ничем помочь.
– А я не прошу у тебя помощи, просто слушай меня и не говори, что в моих словах мало здравого смысла, хорошо?
– Договорились, – Тропинин чмокнул жену в щеку. – Все, я отключаюсь. Надеюсь, наше чадо скоро вернется. Спокойной ночи.
– Доброй ночи, дорогой.
Тарас Викторович уснул моментально.
Алла Васильевна включила телевизор на самую малую громкость и принялась переключать один за другим каналы кабельного телевидения. Она всматривалась в лица ведущих ночных программ, не понимая, на кого рассчитаны их жеманность и пустословие. Порой речь ведущих была полна откровенной пошлости и глупости. Алла Васильевна нашла музыкальный канал – современная композиция в исполнении извивающихся и невероятно довольных собой негров тоже не привела ее в восторг. Выключив телевизор, Тропинина подумала, что Артему пора было бы вернуться. И действительно, ей не пришлось долго ждать. Вскоре щелкнул замок входной двери. Артем осторожно прошел через длинный коридор, мимо закрытой двери их спальни в свою комнату. До полуночи оставалось десять минут – на часах секундная стрелка отсчитывала очередной круг в своем бесконечном движении. Выключив ночник, Алла Васильевна закрыла глаза. Теперь можно было спокойно спать. Но она чувствовала, что ей не удается. Ее одолевали мысли о том, что сын почти постоянно приходит в пятницу поздно, рассчитывая на то, что ему не придется ни с кем разговаривать. Последнее время он стал очень замкнутым. Обычно откровенный, не имевший от нее никаких секретов, он перестал делиться с ней тем, что происходит в его жизни. Он был по-прежнему вежливым, уверенным, подтянутым, но в его глазах застыли тоска и усталость. Даже улыбка не оживляла их. Алла Васильевна понимала, что с сыном что-то происходит. Она не знала чем ему помочь. Артем отдалялся, а она по-прежнему хотела быть ему близкой. Извечная дилемма матерей повзрослевших сыновей. Они незаметно расширяют вокруг себя пространство, вторжение в которое запрещено даже близким. Любую мать такое не может радовать. Но Алла Васильевна знала, что не должна ни на чем настаивать. Она будет ждать момента, когда ее сын, нуждаясь в общении, сам обратится к ней. Сердце подсказывало, что скоро он обязательно сделает это.
Даша открыла входную дверь, переступила порог и оказалась в небольшой квадратной прихожей. Опустив глаза, заметила маленький коврик и принялась тщательно вытирать ноги. Потом решила, что выглядит смешно, стараясь придать обуви первозданную чистоту, и сделала несколько шагов к дубовой двери напротив. Открыв ее, увидела светлую продолговатую комнату с большим количеством живых цветов, полки с толстыми папками, два больших зачехленных дивана, расположенных вдоль стен, – это то, что сразу бросалось в глаза. Даша быстро осмотрелась. Несколько дверей с табличками указывали имена и фамилии тех, кто принимал в этих стенах. С порога разобрать написанное было трудно, но Дубровина и не пыталась это сделать. У окна с поднятыми жалюзи стоял стол с компьютером, за ним, быстро перебирая пальцами, сидела красивая молодая девушка. Заметив Дашу, она оставила свое занятие и приветливо ей улыбнулась.
