– Акулы?
– Да где ж это слыхано, – возмутился Сказкин, – чтобы акулы рвали коров чуть ли не на берегу!
– Не медведь, не мина, не акула, – подвел я итог. – Ты, значит?
Сказкин замер:
– Начальник!
– А если не ты, – смерил я его взглядом, – тогда валяй к Агафону. Попробуй ему объяснить, что такое случилось с его коровой.
И ткнул пальцем в окно:
– Да тебе и идти уже никуда не надо. Вон Агафон к нам топает!
Агафон Мальцев, единственный постоянный житель и полномочный хозяин берегового поселка, используемого рыбаками под бункеровку водой, действительно был горбат.
Но горб не унижал Агафона.
Конечно, горб пригнул Агафона к земле, но зато утончил, облагородил кисти рук – они стали у Агафона хрупкие и веснушчатые. Тот же горб сгладил характер Агафона. А лицо – широкое, морское, обветренное, не знающее морщин. А глаза белесые, чуть навыкате и постоянно схвачены влажным блеском, будто он, Агафон Мальцев, всегда помнил нечто такое, о чем другим вспоминать вовсе не след.
Переступив порог, Агафон молча кивнул и поставил у ног транзисторный приемник «Селга», с которым не расставался ни при каких обстоятельствах.
«И мир всегда на виду, – так он объяснял свою привязанность к приемнику, – и мне помощь. Вот буду где-то один, в расщелине, в распадке, в бамбуках, на тропе, и станет мне, не дай Бог, нехорошо – так по шуму меня и найдут, по веселой песенке Пугачевой!»
«Ерунда! – не верил Мальцеву Серп Иванович. – Упадешь в распадке, не дай Бог, так уже через сутки все батарейки сядут!»
«А я их часто меняю», – строго ответствовал Агафон.
– Коровы нет, – пожаловался, помолчав, Мальцев. – Как с ночи ушла, так и нет. Бегай за ней, будто не я хозяин!
– Да чему мы в этой жизни хозяева? – лицемерно вздохнул Сказкин. – Тьфу, и нет нас!
– Ты, Серп, вроде как с океана шел. Не встретил корову?
– Встретил… – все так же лицемерно вздохнул Сказкин.
А я обернулся и, чтобы не тянуть, чтобы не мучить горбатого Агафона, ткнул кулаком в сторону стола:
– Твоя?
«…на этом, – негромко сообщила „Селга“, стоявшая у ног Агафона, – мы заканчиваем наш концерт. До скорой встречи в эфире!»
И смолкла.
Однако не насовсем.
Где-то через секунду из таинственных недр «Селги» донеслось четкое, явственно различимое икание.
«Прямо как маяк-бипер», – определил позже Сказкин.
Агафон, не веря своим влажным, слегка выпуклым глазам, приблизился к столу и все теми же влажными, растопыренными, как у краба, глазами уставился на кусок мяса, добытого Серпом.
