В каминной комнате стояла тишина. Пустое угольное ведерко блестело крутым начищенным боком. Фантом опустился в кресло и замер, отдыхая от дневной и предвечерней суеты. Беспокойные мысли отступили, отодвинутые в самый отдаленный уголок сознания.
В тишине размеренно тикали антикварные часы. Плотные шторы отгородили мягкий свет исподволь обступившего виллу вечера. В дальнем углу что-то пошевелилось, Вэнс поднял отяжелевшую голову, по привычке тронул внутренний «оружейный» карман костюма, но тут же улыбнулся. Обманчиво-неуклюжая тушка металлической свинки переступала по паркету короткими лапками, пытаясь незаметно подобраться к хозяину.
– Ты напугал меня, Макс.
Сайбер подошел вплотную и ласково ткнулся в ботинки президента.
– Твоя женщина и твой сын не очень любят меня. Я рад, что сегодня они не ночуют здесь.
Голос машины изобразил ловко синтезированную поддельную обиду.
Юлиус сухо рассмеялся.
– Ты слишком любишь их дразнить.
– В меру – это их же и развлекает.
Маленький Макс, единственный экземпляр несомненно разумного искусственного псионика, был создан бывшим Аналитиком Обзора. Вскоре после этого Ролан-Аналитик погиб в мятеже – поэтому Макс остался неповторим. Для псиоников ввели обязательную пси-реабилитацию – Макс избавился от конкурентов в лице сенсов-людей. Технический уродец проворно ковылял на поросячьих ножках, Вэнс не стал переписывать уникальный мозг в новую, лучшую оболочку – конструкция и так жила на грани невероятного. Президент боялся тронуть трепетное чудо.
– Ты ждал меня?
– Да.
– Рад?
– Конечно. Ты выглядишь усталым, Юлиус.
– Я и в самом деле устал – рано или поздно переступаешь незаметный порог, после которого это состояние становится привычным.
– Ты слишком много стараешься, полегче, мой президент. Что ты обычно делаешь, когда подступают сомнения?
– Иногда спрашиваю тебя, Максик.
– А потом все равно поступаешь по-своему. Зачем ты заварил эту кашу с реабилитацией псиоников?
Вэнс на минуту опешил от наглости сайбера. Поросенок тем временем опустился брюхом на ковер, беззащитно распластал по его густому персиковому ворсу короткие лапки.
– По крайней мере на треть это была твоя идея. И твоя заслуга, Макс. Ты почти в одиночку рассчитал пси-антидот, восстановленный Калассиановский Центр зря пыжится от научной гордости. Я-то знаю истинного героя, просто твоя свинская грудь слишком мало подходит для ордена.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Любую идею можно довести до абсурда.
– А ты на что надеялся? На то, что каждый псионик добровольно захочет превратиться в норма-ментального? Ты слишком тяжеловесен, чтобы верить в сказки.
