К его изумлению девица пересела за его столик.
– У тебя еще хватит денег заказать бутылку шампанского?
Шурик кивнул.
– Тогда закажи.
Она опустила голову на руки, оперлась подбородком на расставленные ладони и он увидел тоненькие, почти незаметные морщинки под ее глазами. На губах лежал слой помады, чуть выпирали скулы, крупные глаза были серого необычного оттенка – с какой-то глубоко упрятанной в них темнинкой, с какой-то тенью в глубине – отпугивающей странной тенью.
Проститутка, подумал Шурик.
В этом не было ничего обидного, он просто пытался определить ее истинную профессию.
Чуть выпятив губы, девица спросила:
– Ты когда-нибудь изменял жене?
Он удивился. Тогда он услышал этот вопрос впервые. Он ответил:
– Еще бы! Только почему в прошедшем времени?
Она засмеялась и ему сразу стало легче:
– А ты?
– Я все время изменяю.
– Почему? – спросил он глупо.
– Скучно, – сказала она. – Не могу больше. Если я смеюсь остротам мужа, значит, к нам пришли гости. Если у него сидит приятель, значит, алкаш. Если я задержалась в конторе, значит, шлюха. И так далее.
Откинувшись на спинку стула, Шурик с изумлением рассматривал неожиданную приятельницу.
– Ненавижу, – сказала она. – Ненавижу спать с человеком, с которым тебя уже давно и ничто не объединяет. Ненавижу спать со скотами, которых уже никогда не назову ни мужьями, ни друзьями, ни даже любовниками.
– Почему бы тебе какое-то время не поспать одной?
Она не ответила на вопрос. Она сказала:.
– Женщина вообще не должна жить с одним мужчиной более пяти лет. Это максимум.
Он подумал о Лерке. Как раз пять лет… Говорливая длинноногая Даная действовала ему на нервы. Но его тянуло к ней. Он сказал:
– Попробуй переспать со мной.
Она усмехнулась:
– Разве не для этого я весь вечер на тебя пялюсь?
Правда, в ту ночь он так и не переспал с нею.
Он уложил ее на диване.
Он протрезвел.
Он приготовил кофе, хотя сам никогда не пил кофе ночью.
Выйдя из кухни, он впервые увидел ее лежащей в позе Данаи. С дивана она его просто спихнула. Не надо. Потом. Я не ленинские зачеты пришла сдавать. Ошарашенный. он не спорил – лег на полу, подстелив что-то из одежонки. Кажется, она проговорила всю ночь. Он то просыпался, то вновь проваливался во тьму. Но не злился, чувствовал – ей надо выговориться. Может, утром…
– С кем ты разговариваешь? – спросил он.
– Мне кажется, с тобой.
– Нет, – сказал он сквозь сон. – Ты сама с собой разговариваешь.
Утром она сказала:
– Дай мне ключ. Я буду к тебе приходить.
