Ганелон вспомнил двуликого человека, изображенного на одной из многих страниц книги.
Большой герметический Андрогин, попирающий материю, чреватую четырьмя элементами космоустроения.
Ганелон хорошо запомнил определение и сейчас усмехнулся про себя: разве не отвергает подобное знание простых человеческих радостей?
И подумал: я все-таки нашел одну из самых тайных книг Торквата, я даже держал ее в руках. Теперь, наверное, Амансульта и старик Сиф, прозванный Истязателем, убьют меня. Они не могут меня отпустить, я для них опасен, потому что знаю их теперь в лицо.
Странно, но это почему-то успокоило Ганелона. Он вновь весь превратился в слух.
– Я считала, что апостолик всегда строг, что он всегда облачен в парчу, шитую золотыми крестиками, что всегда на его голове тиара. Я считала, что он всегда строг, безмерно строг, ведь я судила о нем только по его известным мне поступкам и буллам. Помнишь, как однажды в Риме появилось много сицилийцев и северян с выколотыми глазами и отрезанными ушами? Этих людей приказал согнать в Рим папа, чтобы все римляне убедились, что германцы, не желающие признавать себя вассалами папы, жестоки и бесчеловечны. Пригнав несчастных сицилийцев и северян, он всех убедил в жестокости германцев, но я не уверена, Сиф, я смущена, я боюсь, что отнюдь не все, и даже не многие из этих слепцов с отрезанными ушами стали слепцами по вине германцев. Но сам папа прост. Он задумчив, он внимателен и прост. Он носит простое облачение, прислушивается к разумным голосам и называет себя ничтожнейшим из ничтожных.
– Он из большой семьи благородного графа ди Сеньи, – задумчиво добавила Амансульта. – Его родовое имя граф Лотарио ди Сеньи. Приняв высокий сан, великий понтифик принял другое имя. Теперь все зовут его – Иннокентий. Это имя означает – Невинный. Но сам великий понтифик не показался мне столь уж невинным, Сиф. У него горбатый нос, выпуклые щеки с легким румянцем и кудрявая борода. Он молод, Сиф. Понимаешь, Сиф, он молод. Это меня пугает.
– Пугает? – удивился старик.
– Да.
– Но почему?
– Да потому, что он думает о всем мире. Это свойство молодости. Он думает обо всем мире. Он думает о нем, как о своем. Он говорит конкретно со мной, а сам в это время думает обо всем мире, я это сразу почувствовала. Он как бы внушает тебе некоторую надежду, но делать он всегда будет только то, что сам найдет нужным. Для мира. Не для тебя. Он показался мне всевидящим, Сиф.
– Он мог бы тебе помочь?
