– Уйди! – закричал Ганелон, пытаясь оттолкнуть сильные руки. – Кто ты? Чур, чур меня!
Белый рыцарь в небе, победив, торжествующе удалялся в сторону юга.
На Ганелона смотрели сверху круглые, зеленые, близко сведенные к переносице глаза брата Одо.
Пахло травой и тоской. Звенели цикады. Стояла ночь. Звезды раскинулись над невидимой горой, как шатер паладина.
Ганелону вдруг стало легко. Он вдохнул горный воздух и мучительно улыбнулся брату Одо.
Не зажигай на востоке огня,
пусть не уходит мой друг от меня,
пусть часовой дожидается дня…
Когда-то Ганелон слышал такую альбу. Он даже помнил слова, которыми она заканчивалась:
Боже, как быстро приходит рассвет!
Как быстро!
Действительно, как быстро!
Будто во сне вдруг в одно поразительно короткое мгновение пролетели перед ним смутные видения. Он вдруг увидел черный дым костра, на котором богохульник барон Теодульф сжег на его глазах катара-тряпичника, и ужасное лицо своей несчастной матери, убитой черной оспой, и безумный крик отца, в собственном доме сожженного бароном Теодульфом.
Он собрал силы и сел.
Не было стонов и криков, ни откуда не несло сладковатым дымом, не скрежетало безумное чрево земли, не визжал тряпичник:
– Сын погибели!
На Ганелона смотрели внимательные понимающие глаза брата Одо.
– Ты слышал меня, тайный брат?
– Да, – еле слышно выдавил Ганелон.
– Называй меня отныне братом. Называй меня отныне братом Одо. Я священнослужитель, я посвятил свою жизнь Господу, и отныне мы братья. Отныне ты мой брат, Ганелон. Ты призван. Отныне ты сам посвящен Делу.
– Да, брат Одо.
Ганелону стало совсем легко.
Он улыбнулся.
– Что ты видел сейчас? Что ты слышал и помнишь? – тревожно спросил брат Одо, дыша на Ганелона чесноком. В его зеленых глазах таилось великое любопытство.
– Помню рыцарей в небе. Черного и белого. Они боролись.
– Кто победил?
– Белый рыцарь с крестом, который был нашит на плечо плаща.
– Так и должно было случиться. Это некий знак свыше. Говорю тебе, ты избран, брат Ганелон.
И жадно спросил:
– Что ты еще помнишь?
– Помню госпожу. Я шел за нею, как ты сказал.
– Говори!
– Я потерял госпожу. Она лежала в траве, я думал, она спит, но она исчезла. Наверное, она опустила запрудный щит и водоем доверху наполнился водой. Сама земля стонала от тяжести скопившейся воды. Я подумал, что это горы пришли в движение и впал в бесчувствие.
– Говорю тебе, ты избран, брат Ганелон! – брат Одо торжествовал. – Что ты еще помнишь?
– Помню пальцы. Чужие. И голос. Кажется, голос.
