Тщательный анализ этих данных был необходим не только для определения обязательного объема хирургической помощи в лазаретах БАО и АХЛ. Он требовался и для проведения мероприятий по улучшению рабочих мест, и для принятия мер по уменьшению боевых потерь среди летного состава. Медицинская служба вносила предложения по распределению бронезащиты кабин и оборудованию рабочих мест пилотов, некоторые из них были приняты конструкторами самолетов.
Слабо бронированные и недостаточно маневренные «бостоны» давали наиболее высокий процент потерь. В кабине воздушного стрелка нашего весьма надежного штурмовика колпак ограничивал обзор, недостаточно прочно было укреплено сиденье, что нередко приводило к ушибам при пикировании и разрыве артиллерийских снарядов под самолетом. При вынужденной посадке воздушный стрелок часто ударялся затылком о броне-спинку кабины летчика. У воздушного стрелка были слабо защищены голова и руки, а также ноги. На истребителях близкое расположение прицела часто являлось причиной травмы лица и головы при вынужденной посадке. Плечевые ремни стесняли свободу движений летчика и затрудняли обзор.
По настоянию врачей воздушные стрелки на Ил-2 и Пе-2 стали пользоваться металлической каской и специальными нагрудными щитками. Однако вскоре выяснилось, что при выводе самолета из пикирования и возникновения трех-четырехкратных перегрузок эта защита весом всего один килограмм давила на голову с такой силой, что защитник задней полусферы заметно терял подвижность. А это качество при отражении атак истребителей имело решающее значение. Видимо, надо было находить иные средства защиты головы и туловища стрелка от осколков.
Приходилось вновь и вновь требовать от летчиков-штурмовиков, чтобы на выполнение боевых заданий они летали в перчатках и масках. При необходимости покинуть самолет эта защита предохраняла их от ожогов.
Вскоре после введения новых знаков различий (правда, погоны до нас еще «не дошли») военных врачей приравняли в званиях к строевым командирам, и я стал майором медицинской службы. В обиходе обращались просто «товарищ майор».
В конце февраля я наконец смог вырваться в Ессентуки. Из рапортов знал, что армейский дом отдыха летного состава работает неплохо. Беседовал с летчиками, уже побывавшими там. Впечатление у них оставалось хорошим.
Наш У-2 приземлился возле парка, в глубине которого стоял особняк, выбранный Назаровой. Теперь он был обставлен мебелью, в гостиной стоял рояль. Эсфирь Марковна установила тесный контакт с местными властями. На коллективных началах с городскими органами здравоохранения она пустила в ход так называемые Нижние ванны. Наряды на нефть получила в горисполкоме, а транспорт и людей для подвозки топлива вытребовала в комендатуре ВВС. Ваннами пользовались также раненые ессентукских госпиталей.
