– Что мне прочитать о Китае? – спросила г-жа Граммон, освобождая Патриса от подноса.
– Я не знаю, посмотрим… Телефон!
Г-жа Граммон пошла к телефону. Телефон был единственным личным вкладом Патриса в дом, все остальное он доверил вкусу матери, даже обстановку своей комнаты.
– Пат, тебя…
Это был Дювернуа…
– Алло! Граммон? Как дела? Я еще не получил ответа от Ольги Геллер… Вы передали ей мою записку?
– Конечно, передал… Я же говорил вам, что с ней не легко встретиться.
– Да… Так что же мне делать?
– Ничего… Либо она вам ответит, либо нет.
– Послушайте, Граммон, мне бы все же хотелось ее повидать.
– К сожалению, ничем не могу помочь… Кроме шуток, Дювернуа, чего вы от меня хотите? Не рассчитывайте на меня. К тому же я уезжаю в Китай…
– Да ну! Вы едете к Мао Цзе-дуну?
– Не к нему лично. Я еду в Китай, и это чудесно.
– Рад за вас… Если вы собираетесь на днях в Вуазен, заезжайте по дороге ко мне. Я возвращаюсь в свою берлогу.
– Я сейчас как раз туда еду… Но сегодня там будет вся семья… По традиции в пасхальный понедельник там собираются все, – все Граммоны…
– Ну что же, тогда в другой раз… До свиданья, дорогой…
Патрис положил трубку, крикнул: «Мама!» – и пошел к ней, распевая во весь голос:
Пусть дождик льет,
Все равно народ
На бульвары пойдет…
Г-жа Граммон одевалась в своей комнате. Зеркальный шкаф палисандрового дерева был открыт настежь, и видно было, что у г-жи Граммон во всем порядок. Внутренность шкафа была очень красиво отделана светлым полированным деревом, и каждый день, открывая шкаф, г-жа Граммон испытывала такое же удовольствие, как двадцать пять лет назад, когда она его купила. Уже причесанная, она рылась среди воротничков, шарфиков, платков, перчаток и вуалеток. Ее жакет с раскинутыми рукавами лежал на бледно-голубом атласном покрывале постели, а на голубом ковре с розовыми цветами ждали туфли на низких каблуках…
– Правда, идет дождь? – спросила г-жа Граммон обеспокоенно.
– Нет, светит солнце, и на дороге будет полным-полно народу!
– Мы выедем, как только вернется папа… Беги одевайся… Вот он…
Она чувствовала его приближение раньше всех. Теперь и Патрис услышал, как поворачивают ключ во входной двери, раздалось покашливание… Г-н Граммон старший вошел с нарциссами в руках.
– Поехали? – спросил он. – Это тебе, Алина.
– А мы сомневались, – сострил Патрис, – папа, я уезжаю в Китай!
– Я тебе сказала, иди одевайся!
Патрис пошел в свою комнату, откуда торжествующе неслась та же песня: «Пусть дождик льет…»
