— Думаю, никогда в жизни я не чувствовала себя хуже, — ответила Орстанда. И все же судья нашла в себе силы осведомиться о судьбе каждого спасенного и расстроилась, узнав, как обошлись с Лилисой.
Позавтракав с Орстандой, Таллия удалилась. Она провела долгие часы, просматривая непрерывно поступавшие донесения, делая обходы стен и отдавая приказы. Город отчаянно оборонялся.
Ранним утром, горчайшим для Туркада — впервые за тысячу лет враг вошел в его ворота, — Таллия узнала, что Первая армия Иггура выбита из квартала, где находилось здание Тайного Совета. Несколько скромных побед давали надежду на более значительные, так что, вместо того чтобы немного поспать, Таллия взяла немногочисленный отряд и направилась к Большому Залу: она хотела найти Карану, а если удастся, то доставить ее и остальных пострадавших в безопасное место.
Отряд пробирался по улицам, заваленным добром, которое хозяева побросали, спасаясь бегством, — его еще не успели растащить мародеры: тут разорванный узел из красной ткани, из которого вывалились в канаву серебряные ножи и вилки; там — игрушечный деревянный ослик с отломанным ухом; куртка, расшитая шелком и украшенная гранатом, свернутый гобелен… Дальше стали попадаться отчетливые следы войны — кровь, сломанное оружие, тела мужчин, женщин и даже детей, умерших от ужасных ран. И повсюду дымящиеся скорлупки домов, прежде служивших кому-то жилищем. Ближе к Большому Залу признаков прошедших здесь сражений не было, — возможно, война обошла это место стороной.
Таллия добралась туда около полудня. Она горько сожалела о собственных неудачах минувшей ночи. Особенно о Каране. То, что она оставила девушку без помощи, казалось ей личным предательством. У здания Тайного Совета Таллия ощутила запах гари и паленого мяса. Черный дым вздымался к небу. Таллия подбежала к погребальному костру, разведенному у стен Большого Зала.
— Это единственное, что сейчас можно для них сделать, лар, — сказал высокий худой человек с заметным брюшком, которое выглядело так нелепо, словно его приклеили. Голова у говорящего была обрита, но на ней уже появилась седая щетина. На человеке был кожаный фартук мясника, испачканный кровью. — Если мы их оставим, начнется чума.
В костре было много тел, и, пока Таллия смотрела на него, подошли двое мужчин, неся еще одного покойника. Они небрежно бросили тело в огонь, словно грузили на телегу мешки с углем. От костра шел столь сильный жар, что Таллия не смогла подойти достаточно близко и разглядеть лица умерших; к тому же ей не хотелось наблюдать, как они горят, и вдыхать зловоние.
