Андрей дал денег врачу, и его со всеми предосторожностями, под конвоем пожилой санитарки, провели в палату к теще.
Зинаида лежала под капельницей, бессмысленно таращась в потолок, в компании таких же старух, но в значительно лучшем состоянии. В палате остро пахло мочой и лекарствами. Лицо тещи было разбито параличом и представляло собой жуткую, перекореженную, неподвижную маску. Андрей подошел поближе, войдя в поле зрения старухи. Она замычала, в глазах появился дикий, запредельный ужас.
Он постоял, сосредоточив на больной неподвижный взгляд, положил на кровать пакет с фруктами и сказал:
— Выздоравливайте, Зинаида Терентьевна. Теперь у нас будет много времени для разговоров.
Он приблизился к теще, нагнулся и поцеловал ее, продолжая неотрывно глядеть ей в глаза. Старуха стала еще громче мычать и скрести ногтями по простыням.
— А как ты хотела, тварь, — прошептал Андрей Зинаиде. — Я тебя в печке сожгу, как просила.
Со стороны это выглядело, будто любящий зять искренне беспокоится о здоровье «второй матери» и желает ей скорейшего выздоровления. Санитарка даже прослезилась.
К вечеру у больной страшно поднялось давление, и в остатках мозгов полопались сосуды. Андрей, как и обещал теще, отправил ее тело в крематорий.
Конец.
