Когда мы вышли, на улице было уже почти светло. Сначала мы двигались все вместе, потом народ по двое, по трое стал откалываться, и мы с Крисом, наконец, остались наедине. Мы шли, обнявшись, по туманной улице, медленно-медленно, как дымок из трубы в безветренный день, и мне хотелось, чтобы дороге этой не было конца. И я все откладывала и откладывала неизбежные и жестокие свои слова.
И тут заговорил Крис. «Нелл, — сказал он, — нам не надо расставаться, все просто, я все обдумал. Теперь мы с тобой всегда будем вместе».
И тогда я ему сказала. Элен,ты не можешь так поступать со мной. Не можешь выкинуть меня из своей жизни именно теперь. Не можешь отгородиться от меня. Я все равно не уйду.
В корзину. Милая Нелл, я люблю тебя.
Туда же, Элен,я знаю, ты это не всерьез. Правда ведь, не всерьез? Давай встретимся. Давай поговорим, пожалуйста.
И это туда же.
Я писал и писал, складывал листочки в конверты и отсылал ей. День за днем. Она не ответила. Ни разу. Я был недостоин ответа. Я больше не существовал. Больше не существовало пятидесяти процентов ее будущего ребенка. Мое мнение не играло роли. Она огласила свой приговор и ушла из моей жизни, заперлась в комнате, куда мне отныне дороги нет. Рутлин сказала, что Элен огорчена. Черт побери, еще не хватало, чтобы она была рада. С самого начала она не считалась с моим мнением. Вот в чем дело. Все решения она принимала в одиночку, как будто я тут совершенно ни при чем.
Когда злость проходила, на меня накатывало отчаяние. Мне казалось, что я парю в невесомости и сверху смотрю на Землю и на все, что происходит внизу, не в силах ничего изменить. И Элен тоже где-то внизу, далеко, за миллион миль отсюда.
Как-то ночью отец услышал, как я плакал. Он не стал успокаивать меня дежурными фразами, типа того, что девушек, мол, на свете полно, что время лечит, или что она сама когда-нибудь пожалеет. Он даже не стал говорить, что взрослому парню стыдно плакать. Он просто вошел в комнату, сел на стул у кровати и, немного помолчав, сказал, что, если я не против, мы можем вместе посмотреть матч Ирландия — Румыния: он специально для этого припрятал парочку пива. И я действительно спустился — правда, попозже, в самом конце, но все-таки застал послематчевые пенальти. Даже на целых пять минут забыл об Элен. Почти забыл.
Том позвал меня посмотреть полуфинал Англия — Бельгия на большом полиэкране. Но сначала мы пошли потренироваться к альпинистской стене. Но я не полез, просто сел внизу, наблюдая за Томом. Голоса вокруг меня раздавались как во сне: школьники суетились, смеялись вокруг как ни в чем не бывало. Я не мог поверить, что они ничего не чувствуют, что им все нипочем. Казалось, будто бы я тону в какой-то серой клейкой массе. Я дождался, пока Том закончил, и побрел за ним, как старик.
