— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил я.
— Стоит попробовать, — улыбнулась Элен.
Мы стояли на платформе, держась за руки и думая о своем.
Вскоре подошел поезд. Мы сели в вагон и не расцепляли рук до самого Карлайла. По Элен еще ничего не было заметно. Глядя со стороны, невозможно было определить, что в ней было что-то необычное, но мы-то знали. Эта тайна, она заставляла нас то и дело незаметно для других переглядываться и сжимать ладони друг друга.
Мне всегда казалось, что в этом есть что-то глубоко интимное, в держании за руки то есть. Всегда чувствуешь, даже не глядя, что ощущает тот, кого ты держишь за руку. Когда я только встретил Элен, я сразу почувствовал, что она необычная девушка, в ней было спокойствие и постоянная расположенность к людям, я раньше ни в ком такого не встречал. С ней никогда не боишься, что она надуется, если ты, допустим, что-то не то сказал или как-то не так посмотрел. Терпеть не могу девчонок, которые вдруг, ни с того ни с сего, начинают на тебя дуться, а когда спросишь их, в чем дело, молчат как рыбы. Но спустя какое-то время я понял, что больше всего меня сводит с ума ее улыбка. Вообще-то, она, как и ее отец, очень серьезная девушка, и когда с ней говоришь, она так внимательно на тебя смотрит, что начинает казаться, будто она читает твои мысли; это, по правде сказать, меня немножко нервирует. В таких случаях, я всегда начинаю пороть полную чушь, придумывать абсолютно тупые шуточки, чтобы хоть как-то ее отвлечь. И когда она наконец улыбнется, то совершенно преображается. У нее просто сногсшибательная улыбка. Сколько же недель она не улыбалась! Жутко было день за днем видеть ее напряженные глаза, как у неизлечимо больной. Я знал, что виноват в этом, и оттого становилось совсем паршиво. Но теперь она снова счастлива, и, сжимая ее руку, я чувствовал, что она улыбается, хотя бы я в этот момент читал книгу, а она смотрела в окно. И от этого делалось тепло и уютно, и голова немного кружилась. Я не мог отпустить ее руку. Не мог не прикасаться к ней.
Она не рассказывает, как она ладит со своими родителями. А меня они и на порог не пускают. Я всерьез думаю, что ее мать от всей души желает мне сломать где-нибудь шею.
Вскоре после той эпопеи с больницей ее родители побывали у нас дома. Меня не было. Не устаю благодарить небеса за это. Меня заставили судить футбольный матч под дождем. Помню, я страшно досадовал, что не вовремя подвернулся, но зато, когда я вернулся домой, они уже ушли. Судя по всему, визит был недолгим. Миссис Гартон подготовила разгневанную речь и без запинки продекламировала ее от начала до конца. Говорят, она была страшна в праведном гневе. Мистер Гартон больше молчал, лишь время от времени прочищал горло и протирал очки галстуком. Отец сидел и слушал. Когда я пришел, он оставался в той же позе. Напротив беззвучно работал телевизор. Отец сидел, невидящим взглядом наблюдая за мельканием красок на экране и словно бы пытаясь укутаться от окружающей его холодной тишины в какую-то невидимую шубу, но по его недовольному виду казалось, что время от времени снежинки все же попадают ему за шиворот. Я тут же почувствовал, что здесь только что побывали Гартоны, и попытался неслышно проскочить к себе наверх, но отец легонько махнул мне рукой, и я сменил курс и устроился на ручке невысокого кресла рядом с ним.
