«Вы несчастливы друг с другом, но в вас есть страсть. Возможно, я слишком надежна. Встаю рано утром, разжигаю костер и готовлю, пока твоя жена спит и жалуется. А потом вы вместе идете ловить рыбу. Может быть, когда-нибудь я воспользуюсь случаем, сделаю что-нибудь скандальное, вместо того, чтобы вечно оставаться хорошей».
Он подзадоривает ее, приглашает раздеться донага в лунном свете и нырнуть в холодную воду. Она соглашается, начинает раздеваться, но вдруг пугается. «Нет, – говорит она. – Я воздержусь!» «А я нет!» – кричит он, сбрасывает одежду и ныряет. Он не появляется на поверхности. Она зовет его, считая, что он прячется под выступом. Но он так и не появляется. Она ждет. Ждет долго. Его нет. Она будит мужа, который спит в палатке, и рассказывает ему, что произошло. Ее муж говорит ей: «Он разыгрывает тебя. Он, наверное, проплыл вдоль берега и выбрался чуть подальше. Оставайся со мной, согрей меня», – говорит он и обнимает ее.
Утром приятная женщина встает рано и идет с ведром к воде. Свесившись с выступа скалы, она видит посиневшее тело мужчины в прозрачной воде. На голове у него – огромная рана. Кажется, что он пристально смотрит на нее, ничего не выражающими пустыми глазами.
Приятная женщина опускает ведро, брызгает себе в лицо водой, потом быстро возвращается к палаткам и начинает складывать костер, очень сосредоточенно, не спеша – хворостина к хворостине.
Официанты убрали суповые тарелки и налили вина в бокалы. Ния быстро осушила свой стакан. Это был звездный час Мирины. Ния могла слушать ее всю ночь. Она наклонилась вперед, опираясь на локти, внимательно слушала. Ее плечо касалось плеча Харма. Харм обнял ее одной рукой. Она быстро взглянула в сторону Леонарда. Тот не сводил с них глаз. Ния посмотрела на сидящих вокруг стола людей. Они все сейчас во власти Мирины. Она, несомненно, прекрасный рассказчик, все слушают, словно завороженные, ее речь: продюсеры, кинематографисты, актеры, обслуживающий персонал, художники по костюмам, художники-постановщики, газетчики.
Любой из них мог написать Нии те письма. Любой мог взломать дверь домика, зажечь керосиновую лампу, воткнуть нож в кровать. Ранчо – открытое место, а не крепость, обнесенная неприступной стеной. Любой из них мог бы остаться в домике. Они могли бы нанять какого-нибудь пьянчужку, случайно встреченного в баре Мадрида. Заплатить тому, чтобы он следовал за ней в Альбукерке и назад, выстрелил в «Мерседес» на темной дороге. Но почему? Зачем? И зачем возвращаться и убивать того человека? Что еще знал убитый?
