Вот и сейчас девушка наверняка знала, что не успокоится до тех пор, пока не найдет подходящий лист бумаги. Небольшой набор акварельных красок и кисти, а также несколько простых карандашей разной мягкости всегда лежали в ее рюкзаке, а вот бумагу по понятным причинам Вероника с собой не носила. В поисках чего-нибудь подходящего девушка принялась озираться по сторонам.
– Скажите, может, вам что-нибудь нужно? – участливо спросил Кирилл.
– Нет, нет, – поспешно отказалась Вероника, ругая себя последними словами. – Я просто забыла, куда повесила вчера свой рюкзак, – нашлась наконец она, решив, что с портретом придется подождать, по крайней мере до возвращения Кати.
– А это не ваш? – Кирилл сдернул с дверной ручки темно-зеленый с бордовыми вставками холщовый рюкзак фирмы «татоnка».
– Спасибо, мой, – улыбнулась Вероника.
Она очень любила свой удобный, надежный, служивший ей уже целых четыре года рюкзак. Расставание со старой, проверенной, испытанной годами вещью всегда было для Вероники чем-то требующим от нее немалого напряжения душевных сил. Утверждение, что любая вещь носит в себе частичку души хозяина, являлось для нее непреложным фактом, а не красивой фразой.
– Я пойду умоюсь? – Вероника приняла из рук Кирилла рюкзак и неуверенно шагнула к двери.
– Туалет и ванная комната направо, – не преминул вклиниться Артем.
– Спасибо, я уже в курсе, – обернулась Вероника, посмотрев почему-то не на Артема, а на его приятеля.
Услышав, что хлопнула входная дверь, Вероника отложила карандаш, быстро свернула вчетверо тетрадный листок и сунула его в задний карман джинсов. Ей не хотелось объяснять Каркуше, с чего это вдруг она решила сделать эскиз портрета Кирилла. Девушка уже усвоила, что ее новая подруга очень любопытна и наверняка, застав Веронику за столь странным занятием, потребует объяснений, а если тотчас же не получит их, то истолкует ситуацию неверно.
Конечно же Каркуша решит, что Вероника влюбилась в Кирилла с первого взгляда. Какое еще предположение может прийти в голову нормальному человеку? Естественно, если Вероника расскажет ей о своей странной особенности – впиваться в лица одним взглядом, мгновенно запоминать их в мельчайших деталях, а затем не находить себе места вплоть до того момента, пока запомнившийся образ не будет отображен на бумаге, – Катя вряд ли усомнится в правдивости ее слов. Но о странностях своей натуры Вероника предпочитала умалчивать, хотя бы о тех, которые сами не бросались в глаза.
