– Я, конечно, не хочу никого осуждать, – подала нерешительно голос Лу, – но твое поведение, Ир, мне кажется не совсем, что ли, порядочным. Так нельзя. Я бы на твоем месте их обоих, наверное, бросила бы.
– Если б любила их так же, как я, не бросила бы, – веско возразила Наумлинская.
– Ирка права, – заявила Каркуша. – Откуда нам с вами знать, что в ее душе творится? Легче всего советы давать. Ты, Ир, не слушай никого. Это твоя жизнь, и тебе в ней разбираться.
Тополян, многозначительно вздохнув, на этот раз промолчала.
Галя Снегирева хотела было что-то сказать, но не успела, потому что в следующую минуту зазвонил телефон. Тополян подбежала к аппарату, схватила трубку.
– Алло! – бодро выкрикнула она. – Да, здесь, рядом со мной. Позвать ее? Тебя, – сказала Светлана, протягивая Наумлинской трубку. – Надыкто, – одними губами прошептала она.
– Привет, – тихо проговорила Наумлинская, и девушки почувствовали, как ей сейчас тяжело. – Да, уже скоро. Напрасно ты, Володь… Я бы сама добралась… Спасибо. Уже бегу.
Ирина так и стояла, прислонив трубку к уху. Из нее доносились короткие гудки.
– Володя ждет меня внизу, – сказала Наумлинская, поворачиваясь к подругам. Положив трубку, она добавила тихо: – Возможно, сегодня я расскажу ему о Рэме. Все, девочки, пока!
Через минуту все услышали, как хлопнула входная дверь.
После ухода Наумлинской девушки еще какое-то время обсуждали трудности ее незавидного положения. Всех интересовало, решится ли она наконец признаться во всем бедному Надыкто. Тополян слушала подруг, не проявляя к разговору видимого интереса. Через какое-то время Светлана как бы вскользь заметила, что проблемы Наумлинской – ерунда по сравнению с тем, что довелось пережить ей, Тополян. Наумлинская сама себе создает трудности, в то время как Светлане до конца дней суждено нести свой крест. Да, теперь, когда она излила душу, ей стало чуть-чуть легче, но никогда она не сможет забыть предсмертную маску, застывшую на лице Глеба… В общем, перед тем как распрощаться, девушки, каждая как могла, выразили Тополян свою солидарность.
Светлана осталась довольна: вечер открытых сердец удался. Ее история оказалась самой убойной, никому не удалось переплюнуть хозяйку вечера. И все-таки некоторый осадок остался в ее душе. Ошибка, как казалось самой Светлане, заключалась в том, что она рассказала свою историю первой. Эффект мог бы быть в тысячу раз сильней, припаси она рассказ, как говорится, под занавес. Но это был единственный, хоть и весьма досадный просчет.
