– Куда едем, красавица? – спросил водитель, когда Лу нагнулась, заглядывая в окошко.
– В центр, – сказала Лу первое, что пришло в голову.
– Центр большой, – философски заметил хозяин машины.
– На Тверскую, – уточнила Лу.
– Двести, – не моргнув глазом, назвал цену водитель.
Лу скроила недовольную физиономию, но торговаться не стала.
Всю дорогу водитель бросал на нее красноречивые взгляды, пару раз он пытался даже завести беседу. Но Лу даже не думала ее поддерживать. Во-первых, мужику было никак не меньше сорока, во-вторых, она терпеть не могла толстяков. А этот весил килограммов, наверное, сто шестьдесят, не меньше. И к тому же был совершенно лысым, с красным мясистым носом и маленькими водянистыми, заплывшими жиром глазками. За всю дорогу Лу даже не посмотрела в его сторону, а когда он наконец остановил машину, девушка с таким презрением сунула ему две сотенные купюры, что тот не сразу даже взял их.
Эффектно хлопнув дверцей, Лу зашагала в сторону Центрального телеграфа. Она шла быстро, так, будто имела какую-то определенную цель, будто бы знала, куда и зачем идет. Но это было не так. Лу просто шла куда глаза глядят, а глаза глядели плохо от навернувшихся на них слез.
«Что же я наделала? – сокрушалась Лу. – Неужели я действительно верила в то, что таким диким способом можно заставить Черепашку вернуться к человеку, которого она разлюбила? А если я в это не верила, тогда зачем пошла на предательство? Ведь Люська, когда узнает, что мы с Женькой… сообщники… – Это слово само вдруг вынырнуло на поверхность сознания, и Лу, проговаривая его про себя, по-настоящему испугалась. – А ведь мы с ним и правда сообщники. Двое преступников, трусливых и подлых! Господи! Зачем я ввязалась в эту авантюру?! Ведь если б я тогда сказала Женьке, что все это чушь и такими вещами не шутят, что Черепашка не вернется к нему никогда, он бы меня послушал. Я точно знаю, что послушал бы! А может, я приняла Женькину сторону потому, что просто-напросто завидую Черепашке? – Эта мысль обожгла Лу горячей волной. Даже испарина над верхней губой выступила. – Завидую? Лучшей подруге? Самому близкому после мамы человеку? Да, завидую, – безжалостно подвела черту Лу. – И истинная причина того, что я поддержала Женьку в его нелепом, чудовищном обмане, кроется вовсе не в том, что я хотела, чтобы Черепашка вернулась к нему, потому что знаю, что Женька хороший парень и безумно любит Люсю, а значит, ей с ним будет лучше, чем с кем бы то ни было. Нет, все дело в том, что я завидую Люське, завидую ее легкости, таланту, успеху, благородству. Завидую, что она не прилагает ни малейших усилий, чтобы кому-то понравиться, а между тем все парни влюбляются в нее с первого взгляда! Вот взять хотя бы этого Алешу… Да и вообще… Черепашка в тысячу раз лучше меня, чище! Только сама не знает этого. А я знаю. Поэтому и хотела сделать ей больно! Да, да, именно этого я и хотела! Увидеть, как она страдает, мучается, винит себя в Женькиной смерти! Вот чего я на самом деле добивалась! И добилась… Так почему же мне теперь так худо?»
