Снегирева в двух словах обрисовала ситуацию.
– Я вот сегодня ему обещала прийти, но чувствую, что вряд ли смогу, да и нельзя мне простуженной туда. Ему только гриппом не хватало еще заболеть! – грустно закончила свой рассказ Снегирева.
– Да-а, ну и дела… – сочувственно протянула Наумлинская. – Знаешь что? Купи в аптеке «Антигриппин» или «Терафлю». Здорово помогает, вот увидишь! Я всегда так делаю, если заболеваю. Выпьешь, и завтра будешь как новенькая, стопудово! Ну, давай иди лечись и держи нас в курсе. Можно, я Люсе расскажу про Игоря?
– Конечно можно… – Галя махнула рукой.
Ее мысли снова целиком вернулись к любимому. Как он там? Не стало ли ему хуже, не начались ли осложнения? Ну а если стало, если начались? Кто может что-то изменить? Дремавшая в глубине души тревога снова проснулась и неумолимо росла, и справиться с ней Галина не могла.
– Галь, что случилось? Почему ты не в школе? – Марина Николаевна встревоженно выглянула из комнаты.
– Да ничего, мам, простыла немного, – вяло произнесла Галя, сбрасывая ботинки.
– Как ничего? Сейчас же меряй температуру и в постель! – Мама захлопотала вокруг дочери. – Давай ложись без разговоров, сейчас я тебе чаю горячего с медом налью.
Галя и не думала сопротивляться, она чувствовала себя отвратительно.
– Ну так и есть, тридцать восемь и шесть! – Марина Николаевна строго посмотрела на дочь, будто та была виновата в своей болезни. – Небось бегаешь без головного убора, а еще ведь не лето.
Галина хотела сказать, что надевает на голову капюшон, но у нее не осталось никаких сил на бесполезные пререкания с мамой.
– Мам, дай мне водички, я купила какой-то порошок от гриппа, говорят, здорово помогает… – слабым голосом попросила она.
Порошок имел странное название «Терафлю» и, разведенный в воде, обладал неожиданно приятным лимонным вкусом. И хотя Галина терпеть не могла лимоны, выпила его с удовольствием. Глаза ее слипались, и последнее, о чем она успела подумать перед тем как заснуть, был не Игорь, а Валик. Она вспомнила, что так и не позвонила ему вчера после больницы.
Когда Галя открыла глаза, за окном уже были сумерки. Она прислушалась к себе, пытаясь определить, улучшилось ли ее состояние. Наконец решив, что ей действительно стало лучше, она сунула ноги в меховые тапки и, кутаясь в шерстяной плед, вышла на кухню.
– Тебе звонил Валентин, – сказала Марина Николаевна, нарезая овощи для витаминного салата. – Я так поняла, у него что-то важное.
