– За занавеской моя кровать. Откидная, – пояснил Никита, заметив ее взгляд.
Вера посмотрела на противоположную стену. Она также была выкрашена краской, только в центре с некоторым расстоянием в бамбуковые палочки на всю высоту были заделаны три плетеные циновки. По центру одной из них на полу стояла черная ваза с расходящимися в сторону ветвями. Декоративные ветки были покрыты черным лаком и смотрелись весьма эффектно. На одной из них висел берет. Тот самый, в котором был сфотографирован Никита. В торце, у двери, стояла открытая деревянная стойка до потолка. На ней была расставлена посуда, книги, видеокассеты.
– Нравится? – Никита обвел рукой комнату.
– Необычно, – сказала Вера. – Сам придумал?
– Ну, в общем, да. Люблю восточный стиль. Присаживайся.
Вера огляделась. Легко сказать присаживайся, а где? Одно кресло.
Никита продемонстрировал ей. Он непринужденно растянулся на кремовом мате, возле валика.
Вера предпочла сесть в кресло.
– Вот это место для меня родное, – заметила она, пробежавшись по клаве взглядом.
– Что, сечешь фишку?
– Я секу большую фишку, – сказала она не без гордости. – Примерно такую же, как ты в карате.
– Тогда договоримся об оплате. Ты посвящаешь меня в его хитрости, а я за это тебя тренирую. А то я только по Интернету шастаю да фильмы смотрю.
– Не уверена, что это равноценный обмен. Ты профи в своем деле, а я всего лишь любитель, – заметила Вера, крутанулась в кресле, и ей в глаза снова бросился берет.
Не долго думая, она подошла к вазе, сняла его с ветки и надела себе на голову.
– Ну как? – Ей казалось, что она так же лихо его заломила, как Никита на той фотографии.
Никита пронзительно посмотрел на нее, поднялся с пола из положения сидя с такой небрежной легкостью, что дух захватило, и, подойдя к ней, поправил берет, чуть сдвинув на лоб.
– Вот теперь то, что нужно. – Он отошел на шаг, широко улыбнулся. – А давай я тебя в нем сфотографирую.
Через секунду в его руках появился фотоаппарат. Мыльница. У Веры дома лежал без дела цифровик, привезенный из Англии. Фотографироваться она не любила, считала себя не фотогеничной. Но сейчас устоять не смогла, слишком уж Никита был заразителен в своем энтузиазме.
– Нет, не здесь, против света, – пробормотал он. – Ложись на мой татами! – приказал он.
Вера в недоумении вскинула брови.
– Ну что же ты? – поторопил ее Никита. – Ложись.
Вера послушалась. Сообразила наконец-то, что Никита просто хочет сделать снимок, представший в его воображении.
