«Неужели я таким же пацаном кажусь? – думал Илья. – Это даже неприлично. В древности, где-то читал, тридцать лет были уже глубокой старостью, а мы все сопляки… Мальчишечки…»
– Занято, – сказал начальник, хотел звонить еще, но тут открылась дверь, и в комнату вошла пожилая женщина с большой плетеной сумкой.
– Извиняюсь, – сказала она Илье. – На минутку… Не лезет, сынок, чертова корзина в автобус. Что ж, я пешком пойду? Ты, Ваня, привези ее вечером на «козле», в крайнем случае скажешь Феде, он знает, как ее сверху привязать. Когда мы за гусями ездили…
– Да ну вас, мамаша, вечно у вас истории! – возмутился Ваня, но Илья видел, возмущение начальника было формальным, рассчитанным на него, чужого, а на самом деле Ваня не сердился на мать и распоряжение ее выполнит неукоснительно и, может, даже с удовольствием. – Послушайте, мама, – вдруг сказал он, – у нас в войну дети пропадали?
– Господи Иисусе! – быстро перекрестилась мать. – Как это – пропадали? На мине взорвались двое, немцы ее, когда отступали, в клуб заложили… В шурф парнишка упал…
– Чей? – встрепенулся Илья.
– Макарихин. Первый класс закончил и упал… Такое было горе.
– А маленькие… Чтоб год или два? Не слыхали, мама? – Начальник Ваня заглядывал матери в глаза. – Раз – и пропал. Такого не было?
– Цыгане, что ли? – поинтересовалась мать. – Ходили слухи, что они детей воруют, но я не знаю. Зачем их красть, у ихних баб, извиняюсь, и так сиськи не просыхают.
– Это точно, – согласился Ваня.
– А тебе зачем? – спросила мать. И теперь уже в упор посмотрела на Илью. – Нашелся кто-то или кто ищет? Теперь про это много пишут. Через тридцать лет встречаются дети с родителями. Вот несчастные, вот горе-то… – И она снова внимательно посмотрела на Илью.
– Да нет, – сурово сказал Ваня, – никто никого не ищет. Сведения запросили в область по этому вопросу.
– Ну конечно, – возмутилась мать, – делать больше нечего. Что хулиганство на каждом шагу, это ладно, – они сведения собирают. – И уже совсем с осуждением мать смерила Илью с ног до головы. – Ну напиши им, напиши что-нибудь. Ты ведь про войну много чего знаешь, – закончила она насмешливо и, оставив корзину у стены, пошла к двери. – А еще у Мокеевны в сорок первом дите пропало. Тоже в шурф провалилось. Девчонки в ставке купались, а пацана на бережку оставили… Ну и не углядели… Там недалеко глубокий шурф был… От румянцевской шахты остался…
– Привет! – удивился начальник. – Ставок – где, а шурф – где?
