Федоров распахнул дверцу, и она нырнула внутрь и сразу ощутила, что машина чужая. Пахло какими-то странными духами, не французскими, не арабскими, примитивными, но с каким-то таким оттенком, что она бы купила. «Не буду спрашивать какие», – решила Вика.
– Куда поедите, Манефа? – спросил Федоров. – Что у тебя стряслось?
– Никуда не поедем, – ответила Вика. – Если можешь, постоим и поговорим.
Он отъехал от перехода, встал за газетным киоском и повернулся к ней. Каждый раз, когда он к ней так поворачивался, она думала: какой он потрясающе некрасивый с этим носом шляпочкой и как этот его нос его никогда не портит. И сейчас она подумала об этом же. Некрасивый, а ничего его не портит. И непроизвольно вздохнула, что так думает до сих пор. Надо же иначе! Вот урод так урод, что за нос, что за рот, и откуда такое чудовище?
– Как твои дела? – спросила она.
– Дела? – переспросил он. – А какими им быть? Украшаю землю картоном… Ты меня прости, Сулико, но у меня со временем туго… Так что давай решающую мизансцену…
– Я так не могу, – сказала Вика. – Я хочу знать, что у тебя и как, чтоб обращаться к тебе с серьезным разговором…
– Ой, – засмеялся Федоров. – Ой! Ну считай, что ты сделала анестезию и я уже все восприму… Что случилось?
– У меня все в порядке, – ответила Вика. – Собираюсь замуж за Алексея… Ты его знаешь…
– Осторожненький и вежливый господинчик… Нижняя часть лица у него бабья…
– Ты же никогда не был сволочью, – сказала Вика, – зачем же ты так?
– Господи, Адель! – воскликнул Федоров. – Ты о чем? Я ж о внешнем образе… Я ничего против него не имею… Порядочный мужик… Рад за тебя!
– Мне для счастья нужны деньги, – засмеялась Вика.
Федоров полез в бумажник. Так все просто и так на него похоже. Надо – ради Бога!
– Сколько тебе надо для счастья? – спросил он.
– Три тысячи, – ответила Вика.
Он спрятал бумажник и почти серьезно – что для него редкость – посмотрел на Вику.
– Извини, – сказал он. – Такая сумма мне не по зубам.
– Ну, конечно! – возмутилась Вика. – Всю жизнь я брала у тебя по мелочи… А тут… Где уж сообразить?..
Она вдруг почувствовала, что готова, способна, хочет, жаждет наговорить ему кучу гадостей, начиная с того, чем это у него в машине пахнет? Пачулями какими-то… И кончая тем, что сам-то он может себе позволить и два кооператива, и машину… Вовремя сообразила, что в одном из этих кооперативов сама живет и знает ведь, как ему достаются деньги за работу, которую он называет «украшаю землю картоном». Она поперхнулась, а Федоров – нос шляпочкой – сделал вид, что ничего такого, что она могла ему сказать, и не ожидал. Просто нужны бабе деньги, она и психует.
