Стол был разнообразный, изобретательный. Евгений спросил у Нины: «В кого она у нас такая хозяйственная?» Нина пожала плечами: «В предков!» Дочь крутилась юлой, меняя тарелки, салфетки, выставляя все новые и новые салаты, закуски. Все ею восхищались и поздравляли Нину. Все в один голос говорили, что Дашка похожа на отца. «А вашего – ничего», – говорили Нине. «Я отыграюсь на внуках, – отшучивалась Нина. – Они будут все в меня».
Алена тоже была здесь. Сидела притихшая, в широком свитере до колен. Дашка хотела ее вытащить танцевать, но та отказалась с какой-то прямо-таки ненавистью. На что было обращено внимание. Разве можно так – с хозяйкой, с именинницей? «Да пошли вы!»
– Чего хамишь, девочка? – спросил Алену Евгений, дергая ее за свитер. – Почем самовяз?
Алена посмотрела на Нину: вы никому, ничего? «Никому, ничего», – ответила молча Нина. «Ну и напрасно, – дернулась Алена. – Сразу бы всем».
«Может, действительно мне надо было сказать и Дашке, и Евгению, – подумала Нина, – но вот… не сказала. И свекровь не сказала. Хотели уберечь? А сделали вроде хуже».
– Так что это у тебя за битниковский самовяз? – приставал Женька. – Он на хорошего мужика сшит, вроде Толяши.
– А мне нравится, – ответила Алена.
– Да я понимаю, – добродушно засмеялся Женька. – Ты не можешь делать то, что тебе не нравится. Ты – девушка… прямодушная.
«Господи! Да что он к ней пристает?» – наблюдала Нина. И она взяла Алену за руку и сжала ее. Большая, теплая, вялая рука никак не ответила.
– Все будет хорошо, – тихо сказала Нина.
– Кому? – спросила Алена.
А потом ушла на кухню мыть тарелки. Нина заглянула – моют в четыре руки с Дашкиным Митей и так горячо о чем-то разговаривают, что ее не заметили, а она долго стояла в дверях. О чем это они? Конечно, Алена может хоть о чем… Но Митя… Такой сроду молчун… А тут перетирает тарелки и говорит, говорит…
Что греха таить, Нина немного, совсем чуть-чуть взволновалась. Она подумала: «С Алены станется…»
Куня приезжала рано утром. Ее встречали Стасик и Нина. Тетя Рая переслала сыну двенадцать банок варенья.
– У нас еще позапрошлогоднее стоит, – сокрушался Стасик. – Засахарилось так, что ножом не проткнешь. Клава потихоньку спускает в мусоропровод. Но неудобно. Все-таки… продукт. Особенно из крыжовника не идет…
– Здесь шесть банок из крыжовника, – сказала Куня.
– Хоть на вокзале оставляй, – засмеялся Стасик. – Может, Нина возьмет?
– Она, наверное, мое выбрасывает в мусоропровод, – засмеялась Куня. – Я ей тоже наварила.
