Габриэлу уже едва не разбирал смех. Похоже, эта Моника недалекого ума. И что только Дэвид нашел в ней? Габриэла тут же отогнала от себя эту мысль, сочтя, что слишком пристрастно оценивала соперницу. Возможно, в ней говорит ревность и даже зависть. Хотя раньше обоих этих качеств Габриэла в себе не находила.
– Так вот, ровно сорок семь дней назад, – продолжила Моника, – Дэвид пригласил меня на ужин. Затем мы прогулялись по парку… ну, наверное, вам не так уж интересны столь подробные воспоминания.
Можно подумать, если я скажу «нет», Моника тут же заткнется, со злостью подумала Габриэла. Однако вслух произнесла совсем иное:
– Что вы? Мне очень интересно. Продолжайте, пожалуйста. От Дэвида все равно не дождешься подобных откровений.
Она мельком взглянула на поникшего друга. Каково ему сейчас? Судя по виду, весьма неприятно оказаться в роли музейного экспоната, возле которого Моника проводит экскурсию для единственного посетителя – Габриэлы Тоулз-Бэй. На вопрос, что побудило Дэвида жениться на этой особе, Габриэла пока так и не нашла ответ.
– А больше в общем-то почти и нечего рассказывать. – Моника растерянно похлопала длинными накрашенными ресницами.
И все-таки она красива, признала про себя Габриэла, хоть и глупа.
– Через полторы недели Дэвид предложил мне выйти за него замуж, – продолжала Моника. – Честно говоря, я сначала подумала, что он шутит. Такая спешка! К тому же, между нами, девочками, мне всегда казалось, что я люблю Дэвида куда сильнее, чем он меня. Впрочем, мужчины никогда не говорят о своих чувствах. Я читала в одном из женских журналов, кажется, в «Космо», что девяносто девять процентов мужчин даже своим женам затрудняются сказать три заветных слова «я люблю тебя».
Габриэла с улыбкой посмотрела на Дэвида.
– Полностью с тобой согласна, Моника, – с чувством сказала она. – Дэвид вовсе не из тех мужчин, которые после первого свидания признаются в любви и клянутся в верности до гроба. Правда ведь, Дэвид?
Дэвид достал из кармана пиджака носовой платок и промокнул вспотевший лоб. Ужин постепенно превращался в изощренную пытку. Нужно было все-таки солгать Монике. Сказать, что у него важная деловая встреча… Впрочем, с ее патологической ревностью скандала избежать бы не удалось все равно. Вчера, едва Дэвид поднял телефонную трубку, Моника спросила, с кем он разговаривал. После беседы с Габриэлой ему волей-неволей пришлось вкратце изложить жене суть разговора со «старой приятельницей», как он отрекомендовал ей Габриэлу.
