Дело, конечно, было не только в везении. Просто начальник тюрьмы счел, что она идеально подходит для этой работы: физически развитая, сильная и, главное, психологически устойчивая. Ни один вопрос, даже самый, казалось бы, неделикатный и неожиданный, не смог выбить ее из колеи. Она оставалась невозмутимой, она не бледнела и не краснела, когда другие претендентки начинали смущаться и путаться. У нее не было вредных привычек. И она, судя по всему, прекрасно обучалась. Ее начальству еще предстояло узнать, что, раз запомнив что-то, она никогда не забывала выученное и неизменно следовала выработанным стереотипам поведения.
Если она идеально подходила для этой работы, то и работа отвечала ее природе. Или, по меньшей мере, отвечала в значительно большей степени, чем работа на ткацкой фабрике. Здесь ее материалом были живые люди, которых необходимо было заставить подчиняться так, как она заставляла подчиняться две дюжины родительских овец. К тому же люди, с которыми ей здесь приходилось иметь дело, в своих правах были сведены почти до уровня тех же самых овец, что значительно облегчало ее работу. Правда, иногда она сталкивалась с неожиданностями, но со временем научилась успешно справляться с ними, как в свое время справлялась с непослушной овцой, которая вдруг решала отбиться от стада.
На работу в тюрьму ее приняли осенью в тот год, когда в президенты выбирали генерала Айка, может быть именно поэтому она так хорошо запомнила, что было это в конце 1951 года. Она тогда и подумать не могла, что не только определила характер своего существования на многие годы вперед, не только выбрала себе профессию, но еще и среду обитания. Она и не предполагала, что пройдет время и эта среда обитания сыграет с ней шутку, которая в корне изменит ее жизнь.
Но пока она ничего этого не знала и только начинала осваивать азы своей новой профессии, казалось бы, не требовавшей от нее каких-то особых способностей. Но так мог считать лишь дилетант, которому профессия тюремного надзирателя представляется лишь набором инструкций по наилучшему и безопасному управлению человеческим стадом. Так бы оно и было, если бы это стадо не состояло из отдельных индивидов, которые вопреки инструкциям наделены каждый своим характером, своей мерой ненависти к человечеству, своим интеллектом. А это уже требовало от надзирателя (или, точнее, хорошего надзирателя, каким и оказалась Эмили) понимания человеческой психологии. Эмили совершенно неожиданно для себя самой обнаружила в себе это качество.
