Я неоднократно себя спрашивала, не находя, однако, удовлетворительного объяснения, почему именно я должна была присутствовать на их свиданиях.
Джульетта хотел этого.
В первый раз я, признаюсь, чувствовала себя несколько неловко; я не знала, как себя держать – смотрела в потолок, курила, ела marrons glaces.[10]
Адвокат внушал мне глубокую жалость: он произносил слова любви, истинной любви, сильной и безумной… сопровождая их трепетными ласками и величайшей нежностью.
Я видела его плачущим, как ребенок, умоляющим, как мать, страшно волнующимся по поводу опоздания, томимого жаждой ожидания хотя бы улыбки, снедаемого тоской и страхом, в непрерывной лихорадке, унижении и самоотречении, счастливого возможностью видеть, касаться, ласкать.
Другой – всегда холодный… мраморный.
Однажды, после сильнейшей сцены ревности, я услышала, как адвокат, рыдая, лепетал:
– Почему ты мне изменяешь? Почему ты идешь к другим, к женщинам… почему? Чего ты еще хочешь? Скажи мне, чего ты хочешь… я все сделаю… все, даже если это будет стоить мне величайшей жертвы… если будет стоить чести… Говори… разве тебе нечего сказать? Хочешь денег… всех моих денег? Я тебе их отдаю… ты знаешь, что они твои… все твои… все-все… У меня нет никого, кроме тебя, ты знаешь это, я только тебя люблю, только тебя… Я болен… я погиб… погиб, если ты меня оставишь. Но смотри… смотри… если я тебя застигну… смотри… я готов на преступление.
Я поднялась, чтобы уйти; я боялась, что меня затошнит от отвращения.
Другой продолжал спокойно курить свою папиросу с видом путешественника, который равнодушно глядит из окна вагона на несущиеся мимо давно знакомые места.
Впоследствии я узнала, что адвокат в угоду честолюбивому идолу своей чудовищной страсти отказался от своего мандата, ссылаясь на расстроенное состояние здоровье, и упросил своих избирателей отдать свои голоса… Джульетте, который, надо отдать ему справедливость, прославился изобретательностью по части добывания у «сознательных граждан» трудно достающегося мандата «народного представителя».
С течением времени я и к ним привыкла, и эти два героя перестали уже занимать меня… Я присутствую и… читаю.
У меня так мало времени для чтения, что я стараюсь использовать каждую свободную минутку.
Сейчас я читаю последний роман Джеролама Роветта.
Да простит мне знаменитый романист, что я не могу наслаждаться его прекрасным произведением в более подходящей обстановке.
8-е марта.
Моя вчерашняя беседа с подругами могла бы послужить канвой для интереснейшего произведения, характеризующего нравы. Его следовало бы озаглавить: «Развратители».
