Как я жалел, что опрометчиво не взял с собой Кира! Как бы пригодилась сейчас его феноменальная память. И может быть, если не я… если мне не суждено, то он сумел бы доставить землянам удивительную информацию о чудесах дотоле неведомой планеты в системе Проциона. Что-то поделывают теперь на «Снежинке» мой штурман и верные роботы?
Я почувствовал сильный голод. К счастью, в кармане оказался пакет НЗ. Я вынул его, надорвал поливиниловую оболочку и принялся за ароматную хлореллу.
Экран тотчас погас, а затем на меня со всех сторон хлынули яркие лучи.
Впечатление было такое, будто я воздушный акробат, висящий на трапеции под самым куполом цирка. На акробата устремлены мощные лучи прожекторов и тысячи внимательных глаз. Как выяснилось впоследствии, мое сравнение оказалось не таким уж далеким от истины…
Внезапно на невидимом экране, окружавшем меня, возник какой-то пульсирующий комок. Он ритмично сокращался, гоня темную жидкость по многочисленным ветвистым сосудам. А что это? Позвоночник… Конечности… Пищевод, по которому медленно движется комок проглоченной пищи… О чудо, да это я!..
Они, мудрые хозяева планеты, вероятно, изучают меня, изучают, как какую-нибудь букашку под микроскопом. Я для них, думалось мне, то же, что для человека – какой-нибудь новый вид тропической бабочки, открытый где-то в джунглях Венеры. Любопытно? Да. Интересно? Конечно. Но кому придет в голову всерьез заниматься установлением уровня умственного развития бабочки?!
Но я-то не бабочка. Я человек, разумное существо!
И потом: где же они, эти мудрые обитатели планеты? А в их существовании здесь после всего что я пережил, сомневаться не приходилось. Где они прячутся? Почему ни разу не покажутся? Что представляет собой их святящиеся ковры-самоцветы?
Вопросы, вопросы… Кто ответит на них? И услышу ли я когда-нибудь ответы хотя бы на некоторые из них?
Мне показалось, что я плавно опускаюсь. И действительно, через несколько секунд ноги мои коснулись основания сферы.
Экран погас.
– Кир, нам жить осталось не более трех минут, – прошептал штурман.
– Две с половиной, – уточнил робот.
– Ты должен попытаться, – продолжал штурман. – Знаю, тебе тяжело…
– Вероятность того, что при данном моем состоянии прыжок окажется удачным, составляет менее десяти процентов. Это означает: девять шансов из десяти – за то, что мы погибнем при прыжке, и лишь один – за то, что уцелеем…
– Но это наш единственный шанс, Кир, – скороговоркой прошептал штурман.
