– А куртка черная… вся в заклепках?
– Кожаная?
– Да.
– Есть и куртка! Ты не представляешь, как тетя Тамара ругалась, что Сережка хорошую вещь испортил. Даже на нашем участке были слышны ее вопли. А куртка, я тебе скажу, дрянь дрянью. Твой Германович ни за что бы такую не надел.
– Не может быть… – прошептала Ксения.
– Точно говорю! Он же у нас такой модник! А у родителей денег – куры не клюют! Одевают его, как звезду шоу-бизнеса.
– Да я не про то…. Какая же я дура…
– Кто другой, может быть, и спорил бы, а я так не буду! – тут же согласилась с ней Сыромятникова.
– У тебя, Ирка, тоже ума немного, – устало заметила ей Ксения. – Зря веселишься. Говорят, ты в Григорьева влюблена?
– А я и не скрываю! Сережка получше вашего придурка Германовича будет.
– Так вот, Сыромятникова, я здесь не с Германовичем была, а с Григорьевым…
– Чего ж ты мне про Стасика плела? – встрепенулась Ирка.
– Я не знала, – простонала Ксения. – Вернее, не хотела знать… Ты прости… Слушай, он тебе очень нравится?
– Да я ради него на что хочешь пойду! Видишь, даже за тобой на дачу приехала, школу закосила. А он все-таки… значит… с тобой? – Сыромятникова пожевала эту мысль губами, проглотила и спросила: – Тогда при чем тут Германович? Ничего не пойму. Ты меня совершенно запутала.
Ксения с жалостью посмотрела на сбитую с толку Ирку и вкратце рассказала ей историю своего знакомства с Ночным Мотоциклистом.
– И ты хочешь сказать, что все время думала, что тебя катает Германович? – возмутилась Сыромятникова.
– Нет. Сначала он говорил, что учится в другом девятом, в параллельном. А однажды его исчезновение совпало с болезнью Стаса, и я подумала… вернее, мне очень хотелось думать, что Ночной Мотоциклист – Германович… Мотоциклист мне говорил потом, что у него мотоцикл сломался, а я не поверила.
– Ну и зря. У него не мотоцикл, а развалюха. Без конца ломается. Старикашка он – времен молодости дяди Толи… ну… отца Сережкиного. Тетя Тамара все время за Сережку дрожит: вдруг мотоцикл прямо под сыночком развалится. Они все так ссорятся из-за этой колымаги – ужас! Прямо яблоко раздора, а не «Иж».
– Какая же я дура… – опять повторила Ксения.
– Возможно, у тебя еще и со слухом не все в порядке? Вы же не молчали, общались же как-то. Не поверю, что шлем до такой степени искажает голос, что не узнать! Неужели…
– В том-то и дело! – перебила ее Ксения. – Мотоциклист грассировал, как Стас.
– Чего-чего делал? – не поняла Сырок.
– Ну… картавил немного. Звук «р» у него такой – раскатистый.
