Все закончилось омерзительной, безумной сценой, которую Халлидей закатил вечером четвертого дня. Когда они были в кафе, Халлидей набросился на Джеральда с непонятной злобой. Последовала ссора. Джеральд чуть было не подбил Халлидею глаз, но внезапно его охватило резкое отвращение, он потерял ко всему интерес и покинул поле битвы, позволив Халлидею злорадно торжествовать с самым глупейшим видом, Киске – поджимать губки и гнуть свою линию, а Максиму – все так же ни во что не вмешиваться. Биркина с ними не было, он вновь уехал из города.
Джеральд был раздосадован, потому что он ушел, не дав Киске денег. Правда, ей было все равно, дал он ей денег или нет, и он это знал. Но она была бы рада получить десять фунтов, а он бы с радостью ей их дал. Теперь ему было неловко. Он ушел, покусывая губы и кончики коротко подстриженных усов. Он знал, что Киска избавилась от него без малейших сожалений. Она получила своего Халлидея, которого она так хотела все это время. Она хотела подчинить его своей власти. После этого она выйдет за него замуж. Она желала выйти за него замуж. Она задалась целью стать женой Халлидея. О Джеральде она и слышать больше не хотела; если только когда-нибудь не наступят тяжкие времена, ведь, в конце концов, Джеральд был из тех, кого она называла мужчинами; все же остальные – Халлидей, Либидников, Биркин, вся эта богема – были мужчинами только наполовину. Но она могла жить только среди таких полумужчин. Настоящие же мужчины, такие как Джеральд, чересчур откровенно указывали ей ее место.
И все же Джеральда она уважала, она питала к нему настоящее уважение. Ей удалось узнать его адрес на случай, если в трудную минуту она вдруг решит обратиться к нему. Она знала, что он хотел расплатиться с ней. Что ж, в один далеко не прекрасный день, который неизбежно да наступит, она ему напишет.
Усадьба Бредолби, георгианского стиля дом с коринфским портиком, располагалась в тихой и зеленой части графства Дербишир, на холмах недалеко от Кромфорда. Из окон на фасаде здания открывался вид на луг, деревья, и далее на тихую низинную часть парка, где цепочкой тянулись полные рыбы пруды. Позади стояли деревья, среди которых виднелись конюшни и большой огород, а за ними уже начинался лес.
Место это было очень тихим – до дороги было несколько миль, и к тому же имение располагалось в стороне от озера Дервент, далеко от тех мест, где жизнь кипела ключом.
Между деревьями молчаливое и позабытое всеми золотисто сияло обращенное фасадом к парку здание, не менявшееся на протяжении долгого времени и не имеющее намерений меняться.
