– По собственной! По доброй!
Через несколько минут ее нарекли смиренной инокиней Дарией и, все еще беспамятную, вынесли из храма на руках.
Годунов же поспешил вскочить в седло и погнал коня к Москве, сам потрясенный тем, что с ним происходило. Игра, затеянная как бы наудачу, обернулась такими переворотами в судьбах людей и даже державы, что Годунов ощущал некоторую оторопь. Потер ладонью грудь против сердца, которое так и ныло от тревоги. Ему удалось избавиться от Анны Колтовской. Однако царь увлекся Анхен, Аннушкой Васильчиковой, и приказал привести ее к себе на ложе!
«Неисповедимы пути Господни», – только и подумал Годунов. Итак, она оказалась права, эта рыжая ведьмина дочка, когда прочила себе участь царицы. Неужели сбудется и второе предсказание? Относительно него, Бориски?
А тем временем был перехвачен тайный гонец ордена иезуитов, и вскрылась правда о Бомелии. Его поволокли в узилище. Государь видел теперь в человеке, которому раньше безоговорочно доверял, польского и ливонского лазутчика, врага – и жаждал его уничтожения.
Бомелия подвергли жестоким пыткам: ему почти не давали пить, ведь он был лютый волхв и чародей, а русские верили, что чародеи могут уйти из тюрьмы с помощью самого малого количества воды и нарисованной на стенке лодки, поэтому их истомляли жаждою. Под пытками бывший архиятер оговорил перед царем очень многих ни в чем не виновных князей, воевод, опричников. Всех их ждали пытки и страшные казни.
Однако он ни слова не сказал о Борисе Годунове. Нет, вовсе не добрые чувства к молодому выскочке пробуждали упорство и мужество Елисея Бомелия. Звездочтец, звездоволхвователь и провидец, твердо знавший, что светила небесные никогда не лгут, надеялся, что они сказали правду и пророча участь Годунова. Ведь самонадеянному Бориске предстояло через четверть века не только воссесть на русском престоле, но и грешным беззаконием своим ввергнуть Россию в пучину таких бедствий, такой кровавой смуты, от которой она, как истово надеялся Элизиус Бомелиус, не оправится уже никогда. С этой несбыточной, безумной, постыдной надеждой он и вручил наконец душу своему немилосердному, лукавому иезуитскому богу.
А Годунов облегченно перевел дух, узнав о его смерти, и тут же забыл о Бомелии. События его жизни приняли самый причудливый характер, и он даже не мог понять толком, везет ему или нет.
Царь решил женить своего сына Федора, которого многие считали малоумным, настолько он был тих, смирен, робок и добродушен. Жена – сила великая, рассуждал Иван Васильевич, что бы там ни брюзжали увенчанные клобуками черноризцы. В ней причудливо сплетены и благо, и пагуба. Тут уж как повезет! Федор должен сделать правильный выбор и обрести в супруге не вертихвостку-мучительницу, наказанье Господне, а жену-мать, жену-сестру, жену-наставницу. И притом она должна быть красавица – на какую попало, будь она хоть семи пядей во лбу, Федор и глядеть-то не станет!
