– Надо внедрить в окружение Жигановского своего человека, Миша.
Польщенный высоким доверием губернатора, секретарь с готовностью кивнул головой:
– Тут такое дело, Виссарион Дмитриевич... К этим экстрасенсам нужен особый подход. Может, привлечь к делу Колю Бабкина? Он все-таки кое-что соображает в психиатрии и прочих того же сорта науках.
– А доверять твоему Коле можно? А если он связан с Жигановским? Сиротин ведь вернулся в его дежурство.
– Мне Бабкин по секрету сказал, что он какое-то время отсутствовал на рабочем месте. У него роман с врачихой. А она – замужняя. Понимаете, Виссарион Дмитриевич?.. Коля на вахтера грешит: мол, Егорычу только бутылку покажи – и с ним сразу случается куриная слепота. Не знает об этом только главврач. Так что ничего таинственного в возвращении Евграфа нет. Пока Бабкин отсутствовал на своем посту, его могли семь раз вынести и внести.
Вот вам и мистика!.. Пацаков засмеялся и покачал головой. A ведь он едва не поверил в магов и инопланетян. Кабы не врожденная трезвость ума, чего доброго, побежал бы в органы с просьбой защитить от нечистой силы... Ну, Венедикт, ну, шут гороховый! Ладно, будут тебе инопланетяне. И маги будут. И масоны. Вся журналистская орда ахнет от ужаса и удовольствия! Пацакова экстрасенсами не возьмешь – он и не таких «магов» видел-перевидел. Против него и ОБХСС рыл, и партийный контроль, и всесильный КГБ в его сторону щурился... Где они теперь?! А Пацаков как был на коне, так на коне и остался!..
– Хорошо, Миша, действуй. Но за Колей Бабкиным присматривай – нам только перевертышей не хватало!.. Я на тебя надеюсь.
Очухавшийся поутру Сиротин сильно маялся с похмелья. Однако разум больше не терял, вел себя скромно, знакомством с магами и инопланетянами не козырял. И Виссарион Дмитриевич, посоветовавшись с Загоруйко, решил, что пора отдать столичного финансиста на растерзание журналистам. Загоруйко хотел было подлечить Евграфа рюмкой французского коньяка, но Коля Бабкин воспротивился: спиртное, чего доброго, опять направит мысли Сиротина в заоблачные дали и поломает состряпанную для него легенду. Легенда, к слову, была проста, как малосольный огурец, и сводилась к всем известной и не нуждающейся в комментариях фразе: «Был пьян... Ничего не помню...»
...Пресс-конференция, на которую Сиротин явился, бережно опекаемый Загоруйко и Мишей, вызвала глубокое разочарование как у братии электронной, так и у братии пишущей. Кого у нас, скажите на милость, можно удивить запоем? Сел человек, себя не помня, в самолет и вместо города Парижа оказался в городе Кацапове – с последующими принудительным лечением от белой горячки и попыткой бегства... Абсолютно тривиальная история, в которой областная администрация проявила себя с самой лучшей и наигуманнейшей стороны. Сам губернатор хлопотал о попавшем в беду госте!
