– Так не пойдёт, – сказал мудрый Попрыщенко. – Надо взносы, что ли, с них брать, а то никакого продыху не будет.
– Мы же не коммунисты какие-нибудь, чтобы взносы платить, – возмутился князь Заслав-Залесский. – Тоже не глупые люди были, – обиделся за бывших соратников Попрыщенко. – одних плательщиков было восемнадцать миллионов.
– Охамел народ, – солидаризировался с министром финансов Брылин. – Такую прорву нам не прокормить.
Съезд проходил настолько круто, что пришлось ввести в зал казачество и гвардию, чтобы унять расходившихся делегатов.
– Вы бы ещё жандармов привлекли, – обиделся Заслав-Залесский. – Будут и жандармы, – зловеще пообещал прямо в притихший зал Попрыщенко. – Совсем избаловались, либералы.
Под давлением казаков и гвардейцев статью о взносах в монархический устав удалось протащить, после чего ряды монархистов заметно поредели.
– Зато солидные люди остались, – резюмировал довольный оборотом дела Попрыщенко. – Истинные монархисты.
Председателем социал-монархической партии утвердили Игнатия Львовича. В политсовет вошли: прораб Попрыщенко, князь Заслав-Залесский, Костя Брылин, штабс-капитан Витек Марков, как представитель монархической молодёжи, есаул Михаил Бунчук, как представитель славного российского казачества, и сам Дальский,
как представитель творческой интеллигенции. С трудом, но протащили в политсовет и редактора газеты «Социал-монархист» Виталия Сократова, под неодобрительное бурчание финансиста Попрыщенко.
– Поздравляю, – Юрий Михайлович, присутствовавший на съезде в качестве почётного гостя, с чувством пожал Дальскому руку. – Не ожидал от вас, признаться, такого успеха. Вами заинтересовались весьма серьёзные люди.
Дальский был польщён, хотя открывающиеся блестящие перспективы для казалось бы совершенно дохлого дела вызвали в нём некоторое беспокойство. Политическое мероприятие, как у нас водится, завершилось культурным отдохновением, на котором Дальский, измученный организационными неурядицами, расслабился, а проще говоря, изрядно хватил лишку. Что и отразилось на состоянии его здоровья утром следующего дня. Голова, можно смело это утверждать, раскалывалась и если до сих пор ещё не раскололась, то только благодаря подушке, удерживающей её в естественных параметрах. Бьющий в глаза солнечный свет раздражал Сергея Васильевича, кроме того, его раздражали чьи-то голые ноги, которые елозили буквально в трёх шагах от дивана, а он никак не мог собраться с мыслями и припомнить, кому эти ноги могут принадлежать. Ноги были женские, но для того, чтобы увидеть тело, следовало поднять голову – подвиг, который стоил бы Дальскому жизни. И поэтому он на него не решился, а всего лишь простонал:
