Вот так и вышло, что "милый и обаятельный сынок" Аркан отобрал у них квартиру и превратил их в самых настоящих бомжей.
О своей беде старики узнали только тогда, когда через три месяца приехали за очередной арендной платой. Они уткнулись в новую железную дверь с новыми замками, короче говоря, в тот день им так и не удалось попасть в свою квартиру: на звонки никто не отозвался. Посчитав это недоразумением, старики вернулись в снимаемое ими жилье, которое, на свое счастье, оплатили за полгода вперед, и стали названивать квартирантам. Через некоторое время трубку поднял Аркан, который в доходчивой и довольно грубой форме объяснил им:
- Слушай, старый, я сполна заплатил вам за вашу развалюху, о чем и был оформлен официальный документ, который вы оба подписали. Мне пришлось сделать в квартире ремонт и отдать такие бабки, что вы, по большому счету, еще и должны мне, но я, как добрый человек, не стану требовать с вас эти бабки, но при одном условии - вы перестанете мне надоедать! Я достаточно ясно все объяснил?
- Да как же можно так поступать, сынок? - дрожащим голосом спросил Кузьма Силантьевич: ему все еще верилось, что парень шутит, сейчас он рассмеется и все встанет на свои места.
- Жизнь тяжелая, старый! - с издевкой посетовал Аркан.
- Да я в милицию... я в суд на тебя... негодяй! - заходясь от гнева, стал выкрикивать старик, когда до него до-шло, что "милый сынок" и не собирается шутить. Стало так больно, что он едва не задохнулся: сильно защемило в груди.
- Да хоть самому Президенту пиши! А будешь оскорблять, я тебе, бля, все твои старые кости переломаю, старый ты козел ободранный! - В голосе Аркана было столько неприкрытой злобы, что Кузьма Силантьевич действительно испугался, но постарался не показать этого, взял себя в руки и с достоинством сказал:
- Напрасно вы, молодой человек, думаете, что на вас не найти управы, старик с большим трудом сдерживался, - и что закон якобы для вас не писан: придет время, и вы глубоко раскаетесь в содеянном зле...
- Да пошел ты на х... нашелся тут мне оракул! - крикнул Аркан и бросил трубку.
- Что с тобой, отец? - всплеснула руками Серафима Иннокентьевна, заметив, как сильно побледнел муж, приложив руку к сердцу.
- Сей... час... Сейчас пройдет...
Но заботливая жена уже достала из его нагрудного кармана таблетку нитроглицерина и сунула ему в рот.
Когда он пришел в себя и рассказал ей, в каком положении они очутились, Серафима Иннокентьевна всплеснула руками и устремилась к своей старой сумочке, в которой хранила все важные документы. Отыскав договор купли-продажи, она надела очки и внимательно впервые прочитала его вслух. И тут старики наконец осознали, в какую ловушку попались по своей собственной неразумности. Поняли они, к ужасу своему, что тот наглец был прав, говоря, что они могут обращаться хоть к Президенту: документы были составлены по всем правилам, и они сами согласились накинуть на свою шею удавку.
