— Мы дикари! — угрюмо сказал он разочарованному семейству. — Мы позабыли, какими бывают первозданные запахи, как скрипит сосна, какая мелодия у ручья.
Впрочем, он не настаивал на совместном времяпрепровождении и, отправляясь на рыбалку, спокойно соглашался отпускать жену с детьми к морю: мальчишке нравилось забавляться с волнами, девочке — играть в классики в компании таких же девочек, а жене — общество бывших однокурсниц. Они отправлялись на велоракете и вечером возвращались, а он целыми днями торчал на озере, и мысли его чаще всего были далеко от беспокойного поплавка и соблазнительных всплесков в тростниках.
Через неделю жена ночью сказала ему:
— Ты изменился, Фил. И ребята заметили. Все считают, что в последнем полете что-то произошло с тобой.
— Что могло произойти? — ответил он. — Ты отлично знаешь, что не может произойти ничего такого, что не стало бы известным. Уникум свое дело знает, Кора, его не проведешь.
— Он, конечно, свое дело знает, — вздохнула она, — но он ведь фиксирует и регистрирует только внешнее.
— Теперешние, к твоему сведению, фиксируют и эмоции. Если они достаточно ощутимо проявляются.
— Да, Виктор говорил.
— Виктор? Ты спрашиваешь у него обо мне?!
— Извини, да. В конце концов, он не только твой шеф, но еще и мой брат, так что в смысле этики…
— Ну, и что он тебе сказал?
— Он сказал, что дешифровка фиксаций уникума показала какое-то голубое свечение. Потом оно исчезло. И все было нормально. И только уже на самой границе Системы ты испытал очень сильное волнение… которое с приближением к Земле стало убывать, — нерешительно закончила Кора.
— Ну и что? — нервно произнес Филипп. — Я давно не был дома. И потом, когда пересекаешь границу Системы… Разве это не естественно?
— Раньше этого не было. — Она опять вздохнула.
— Я устал! — проговорил он. — Я правда устал, Кора. Потому, собственно говоря, и отпуск…
— Виктор сказал еще, что у них впечатление, что значительная часть информации уникума стерта…
— Вот даже как! — сдерживаясь, чтобы не вскипеть, проговорил он. — Стерта! И кем же? И каким образом?! — И уже почти яростно добавил: — А братцу твоему не следовало бы выбалтывать служебные тайны!
— Разве это тайна?
— Дела специалистов не должны становиться достоянием неспециалистов! Есть, между прочим, такой пункт Устава. Во избежание кривотолков, некомпетентного трезвона! И Виктор не имеет права пренебрегать этим. И ты тоже! Я ведь не берусь судить о твоем художественном конструировании. «Стерта»! — добавил он, остывая. — У них, видите ли, «создалось впечатление»… Разве ты не знаешь, что стереть записи уникума невозможно? А вмешиваться в его работу я не имею права, то есть не имею права отключить его хотя бы на секунду — за это я был бы немедленно уволен. Или это для тебя новость?
