— Пустяки. Порезвился малость, — спокойно ответил Филипп и решил пока не переключать на «бонтон»: может, второй режим дублера сейчас как раз то, что нужно для успокоения, для приутюживания поднявшейся в нем нервной ряби.
Моветон тут же взорвался.
— Какие пустяки, если ты пригашением грозишь? Что ты мне заливаешь тут? Мне уже и знать ни фига не положено, да? Я тут тебе пешка, холуй? Сам дрыхнет сутками, как пижон, а я тут уродуйся… — И пошло-поехало.
— У меня отпуск, — сказал Филипп. — Могу я хоть в отпуске выспаться?
— У тебя отпуск, а у меня — хрен собачий, так?
Дублер Бонтон и дублер Моветон были одинаково превосходными пилотами, но Филипп очень редко рисковал доверить управление кораблем Моветону — робот оставался роботом, и бывали случаи электронных хулиганств. Теперь же Филипп был рядом. Его всегда потешало то обстоятельство, что две ипостаси его дублера как бы вовсе не знакомы друг с другом: ни Моветон, ни Бонтон не имели ни малейшего представления о своих противоположных режимах — первый не помнил, что и как говорил второй, Бонтон же, когда Филипп приводил образчики моветонских речений, искренне считал, что его разыгрывают, что командир всего-навсего забавляется, не очень к тому же остроумно. Но они — ипостаси — отлично помнили все, что касается полета, обстановки.
— Не ори, — сказал Филипп. — Ты не на заправочной.
— Плевал я! У меня там приятель главной секцией заведует.
— Ладно. — Филипп показал на голубой экран. — Что ты об этом скажешь?
— А что тут говорить? Дважды два. Не спится твоей шлюхе.
— Ты бы все же полегче! — Филипп нервно засмеялся.
— А чего полегче-то? Не спится и не спится. Протянула лапки, ждет не дождется. Такие, если уже вцепятся…
— Что бы ты понимал в этом, болван?
— Сам ты болван, — сказал Моветон. — Такую бабу иметь — молодая, красивая! — и к черту на кулички к какой-то малохольной тащиться. Что ты в ней нашел-то, в этой дурище голубой? Где твои глаза? В ж… они у тебя, вот где.
— Да, — вздохнул Филипп, — придется тебя все-таки вырубить. Никакого терпения не хватит.
— Вот-вот! — злорадно проскрипел дублер. — Вырубить, запретить, пригрозить. Тут ты мастак! А не можешь допетрить, что если у тебя «разгрузочный», то у нас-то, у черных, фиг с маслом: как упирались, так и упираемся. Ладно б еще дело, а то — так, лажа, бзик один.
— Ты что, переутомился?
— Дурацкий-то вопрос какой! Если б тобой так помыкали…
— Тобой помыкают? — удивился Филипп. — Ты же, черт побери, как раз и предназначен делать то, что делаешь!
