Летицию Наткин застал в крайне раздражительном состоянии. Кто-то три раза звонил ему, и послеобеденный отдых был испорчен. Эта новость не сулила ничего хорошего.
Четвертый звонок раздался сразу после восьми. Наткин вскочил с кресла, где они с Летицией сидели у телевизора, и вышел в прихожую. От волнения он не сразу смог взять трубку. Мужской голос звучал приглушенно, будто микрофон прикрыли носовым платком.
– Мистер Наткин?
– Да.
– Мистер Сэмюэл Наткин?
– Да.
– А если точнее, Генри Джонс?
Внутри у Наткина все перевернулось.
– Кто это? – растерянно спросил он.
– Мое имя тебе ничего не скажет, дружище. Ты получил мой подарок?
– Чего вы хотите?
– Я задал тебе вопрос, приятель. Ты получил фотографии?
– Да.
– Вдоволь налюбовался?
– Да-да, – еле справился с комком в горле Наткин.
– Ну что, набезобразничал? И как это я сразу не сообразил послать снимки твоему боссу? Я же знаю, где ты служишь. И имя директора тоже знаю… Кстати, одну фотографию я вполне мог бы послать миссис Наткин. Или секретарю теннисного клуба. У тебя, Наткин, столько всего в бумажнике…
– Прошу вас, не делайте этого! – вырвалось у Сэмюэля.
– Я не собираюсь слушать твою болтовню. Смотри, не вздумай пойти в полицию. Они не смогут найти меня. Делай как велено – и получишь свои негативы. Во сколько ты выходишь утром из дома?
– В восемь двадцать.
– Я позвоню завтра в восемь. Спокойной ночи!
В трубке послышались гудки отбоя.
Ночь Наткин провел, не сомкнув глаз. Сказав Летиции, что последит за очагом, он тщательно проверил содержимое бумажника: проездной билет, чековая книжка, членское удостоверение теннисного клуба, два письма, две фотографии – он вдвоем с Летицией, водительские права, членский билет домашнего клуба страховой компании… Более чем достаточно, чтобы понять, кто он такой.
Тусклый свет уличного фонаря сквозь занавески осветил недовольное лицо жены. Летиция спала рядом на второй кровати – она всегда настаивала на парных кроватях. Наткин попытался представить, как она вскрывает коричневый конверт. Попробовал он вообразить и мистера Бенсона, сидящего в директорском кабинете с разоблачительными фотографиями в руках; комитет теннисного клуба, пересматривающий вопрос о его членстве… Нет! Представить такое было выше его сил! В одном он был уверен: Летицию это убьет. Бедная, разве сможет она перенести такое! Он обязан оградить ее.
На рассвете, погружаясь в прерывистую дремоту, он твердил про себя, что в жизни не сталкивался с подобными штуками.
