Но до того следовало доложить о моей небольшой проблеме по каналу Д, который был на связи со мной с тем, чтобы они передали в Лейкенхит, что мой компас вышел из строя. Я нажал кнопку «передача».
– Селле Чарли Дельта. Селле Чарли Дельта, вызываю Норт Бевеленд…
Стоп. Продолжать это занятие не было никакого смысла. Вместо оживленного щелканья статических разрядов и резкого звука моего собственного голоса, возвращающегося ко мне через наушники, слышалось только приглушенное бормотание в кислородной маске. Это было мое бормотание и оно … шло никуда. Я попробовал еще раз. Тот же результат. Далеко позади, отделенные от меня черным и морозным простором Северного моря, в теплоте и веселье бетонного комплекса вышки Норт Бевеленда сидели авиадиспетчеры, болтая и потягивая кофе или какао из дымящихся чашек. И они не слышали меня. Радио мертво.
Пытаясь подавить поднимающееся во мне чувство паники, которое способно погубить пилота быстрее, чем что-либо еще, я сглотнул, медленно сосчитал до десяти и переключился на канал Ф. Надо было попробовать связаться с Лейкенхитом, который находился впереди меня среди сосновых лесов Суффлока к югу от Третфорда, прекрасно оснащенный системами дальнего привода, способными привести к дому заблудившиеся самолеты. На канале Ф молчание радио было таким же мертвым. Мой собственный голос в кислородной маске звучал одиноко и приглушенно из-за прилегающей к лицу резины. Единственным ответом мне был ровный свист моего реактивного двигателя.
Небо – очень одинокое место, еще более одиноко небо зимней ночью. А одноместный реактивный истребитель – небольшая стальная коробка, несомая короткими тупоносыми крыльями сквозь мерзлую пустоту, и огнедышащая труба, выбрасывающая каждую секунду своего горения мощность в шесть тысяч лошадиных сил, тоже одинокое убежище. Но это одиночество уходит, компенсируется знанием того, что, нажав на кнопку, расположенную на рычаге заслонки, пилот может разговаривать с другими людьми, людьми, которые заботятся о нем, мужчинами и женщинами, работающими на станциях, образующих сеть по всему миру; одно только прикосновение к этой кнопке, кнопке «передачи» – и множество этих людей в диспетчерских вышках по всей зоне радиоприема услышат его призыв о помощи. Когда пилот включает передатчик, на каждом экране таких станций и вышек появляется световая полоска, тянущаяся от цента круга к его периферии, которая размечена цифрами – от одного до трехсот шестидесяти – число градусов в полной окружности компаса. То место, где засветка пересекается с кругом, представляет собой положение самолета относительно той вышки управления, которая принимает его сигнал. Все вышки управления связаны между собой и при помощи перекрестной засечки они могут определить положение самолета с точностью до нескольких сотен ярдов. Все, пилот уже больше не потерян, отныне его судьба в надежных руках, которые приведут его на посадку.
