Батигар проспала чуть меньше суток и очнулась, когда телеги Нжига уже покинули Бай-Балан и вовсю катили по вьющейся среди сжатых полей дороге. Видя, что девушка пришла в себя, староста чрезвычайно обрадовался и взялся ухаживать за ней с таким рвением и заботой, словно та была его родной дочерью.
По-своему этот кряжистый основательный землепашец был неплохим человеком и ничуть не походил на торговца людьми. Пока обоз шел среди безлюдных полей, он обращался с принцессой как с дорогой гостьей, хотя путы с рук не снимал. Однако едва вдали показывалась очередная деревня, Нжиг тотчас завязывал ей рот и прятал девушку под тентом. Делал он это с таким видом, словно стыдился содеянного, и, прислушиваясь к его ворчанию, Батигар убедилась, что так оно и было. Лишь крайняя нужда заставила Нжига похитить ее, но далеко не сразу девушке удалось узнать, каким образом она могла отвести беду от его селения. А узнав, принцесса в который уже раз прокляла себя за легкомыслие и беспечность, за то, что в свое время подробно не расспросила Рашалайна о Бай-Балане и жителях здешней земли, казавшейся ей удивительно благополучной и не сулящей никаких неприятных неожиданностей.
Увы, как это часто случается, благополучие было только внешним, и если обитатели Бай-Балана чувствовали себя за стенами города в сравнительной безопасности, то этого никак нельзя было сказать о жителях окрестных деревень, постоянно помнящих, что селения их стоят на земле Черных Дев. Разумеется, отшельник кое-что рассказывал о племени чернокожих кочевниц, да и в самом Бай-Балане посетители «Счастливого плавания» и гости Калихада упоминали нгайи, но девушка не особенно прислушивалась к этим разговорам. Бай-баланцы говорили о Девах Ночи неохотно, как о каком-то далеком неизбежном зле, к ним самим никакого касательства не имевшем, и так оно в общем и было. Облагая окрестные деревни данью, повелительницы единорогов, блюдя собственную выгоду, не тревожили покой горожан, а те, в свой черед, делали вид, что нгайи их совершенно не интересуют, стараясь тем самым избыть чувство собственной беспомощности и вины перед селянами.
Трясясь день за днем на скрипучей повозке, Батигар сперва лишь прислушивалась к ворчанию Нжига, потом стала задавать вопросы и к тому времени, как обоз добрался до его родной деревни, уже знала все, что было известно ему о чудном племени воинственных чернокожих женщин, о многолетней вражде их с пересекшими Жемчужное море переселенцами, воцарившемся в конце концов мире и уготованной ей самой участи.
