Он был умелым любовником, этот Кролик-весельчак, и к тому времени, как под скорбящую вишню вернулись его товарищи, уже дважды довел Ильяс до пика наслаждения, «ничуть не попортив товар». Он даже отвязал ее от дерева, ибо в этом исчезла необходимость. Оба они, голые и донельзя довольные друг другом, мирно сидели на траве и продолжали болтать как ни в чем не бывало, даже когда Бык с Жирафом ввалились в зеленый шатер с калебасой фруктовой водки и кульком завернутых в лист тилилобы заедок. И таково было потрясение Ильяс, что она, ничуть не смущаясь своей наготы, пила и ела с ними, и один Великий Дух знает, чем бы все это кончилось, если бы Кролик не увел в конце концов своих изумленных приятелей восвояси, уверив их, что взял с нее выкуп за всех троих и позднее они получат с него причитающуюся им долю.
Она хорошо запомнила лицо Кролика, потерявшего свою маску в результате борьбы и не позаботившегося надеть ее снова, и даже одно время тщетно пыталась разыскать его. Ибо хотела вновь и вновь ощущать его поцелуи и прикосновения. Но вместе с тем Ильяс отчетливо понимала, что, окажись на месте Кролика кто-нибудь другой или будь он сам в тот день в менее благодушном настроении, все могло бы кончиться совсем иначе. Тем более что сочейросы в императорские сады в канун праздников не допускались и она сама неоднократно слышала в сумеречных аллеях визгливые призывы о помощи, отзываться на которые желающих не находилось. Это было далеко не безопасно, ибо кричать могли не только жертвы, но и «охотники», приманивающие добычу, поскольку охотились не только молодые оксары на юных форани, но и мужчины на женщин, женщины на мужчин, мужчины на мужчин и женщины на женщин…
— Не пугайся, обезьянка, мы всего лишь поиграем твоими орешками и чуть-чуть расширим дупло твоего древа, исполнив при этом все-все твои самые заветные желания, — вторил Крокодилу Тигр, явно готовясь броситься за Ильяс в погоню, как только та пустится наутек.
— Мы прочистим все три твоих дупла, миленькая обезьянка, — ласково пообещал Волк, и девушка поняла, что от этих «хищников» пощады ждать не приходится. Она стремительно развернулась и со всех ног бросилась назад, в дальний конец аллеи, образованной стрижеными кустами акаций, сквозь которые мог бы пробиться разве что слон или носорог, ибо каждая ветка их была усыпана острейшими шипами величиной с палец. Бежать было бесполезно, эти трое успеют ее догнать, и тогда… тогда…
